Бертрис Смолл - Новая любовь Розамунды
— Это верно. Парень хоть куда! — сказал Том вслух, а про себя добавил: «Из тебя получился заботливый отец, и это наверняка придется по душе кузине!»
— Вы переночуете у нас? — спросил Логан гостя.
— С удовольствием, — ответил Том. — Ваши братья отобедают с нами?
— Они оба погибли под Флодденом, — ответил Логан, вмиг погрустнев.
— Ах, милорд, я могу лишь посочувствовать вашему горю. Надеюсь, долгая спокойная зима поможет вам смириться с вашими потерями.
Утром Тому уже не терпелось поскорее оказаться во Фрайарсгейте, чтобы поделиться новостями с Розамундой.
Она расплакалась, услышав о печальной участи Джинни и ее второго сына.
— Теперь мальчик будет расти без матери. Ах, кузен, что за ужасные времена для нас настали!
— Это верно, — кивнул Том.
Эдмунд подождал, пока Розамунда выйдет из зала, а затем спросил у Тома:
— Как по-твоему, Логан снова начнет ухаживать за Розамундой?
— Не исключено, но я посоветовал ему потерпеть хотя бы до будущего лета, — ответил Том. — Она любила Джинни.
— Да, любила, — согласился Эдмунд.
— Ты должен предупредить Мейбл, чтобы она не распускала язык прежде времени и не приставала к Розамунде со своими советами, — сказал Том.
— Да-да, — снова согласился Эдмунд. — Я постараюсь втолковать своей половине, что даже если она с самыми лучшими намерениями намекнет Розамунде на то, что Логан Хепберн снова стал холостым, это только оттолкнет девчонку, и теперь уж навсегда. Хотя Логан и сам может это сделать, если опять заведет речь о наследниках. — Эдмунд ехидно ухмыльнулся.
— Я тоже об этом подумал и уже успел его предупредить, — ответил Том.
Наступили Святки, Том снова проявил чрезвычайную щедрость к дочерям Розамунды. Она только диву давалась, как в эти страшные времена ему удается добывать столько подарков.
— Возможно, будущей весной, — сказал кузен, — я съезжу в Шотландию и посмотрю, какой корабль мы могли бы построить. Надеюсь, ты не забыла, дорогая моя, что прошел уже год с тех пор, как мы говорили об этом в первый раз?
— И мы не теряли времени даром, — заверила его Розамунда. — У овец, которых я прикупила прошлым летом, скоро начнется окот.
— Никогда не мог понять, отчего овцам непременно нужно размножаться в феврале, — заметил Том. — Это же самый ужасный зимний месяц, когда волки начинают голодать и заходят даже в деревни!
— Никому не дано понять овечью мудрость! — рассмеялась в ответ Розамунда. — Боюсь, они все равно сделают по-своему. Но по крайней мере мы успели собрать все отары в овчарню, и им не грозят холод и голод. В горах все пастбища завалило снегом.
Жизнь шла своим чередом. Том вернулся в Оттерли, чтобы присмотреть за хозяйством и разобраться в делах. Дни заметно прибавились, и второго февраля начался Великий пост. Отец Мата занимался с девочками шесть дней в неделю. Все три смирно сидели за столом и ловили каждое слово своего учителя. И мама, и дяди успели им внушить, как важно быть грамотными, что бы ни говорили окружающие. К концу зимы все дочери Розамунды уже умели писать и читать. Молодой священник не поленился преподать им даже латынь. Причем не ту упрощенную латынь, которой пользовались для богослужения, а настоящий латинский язык, служивший средством общения для всех образованных людей в Европе. Розамунда припомнила уроки, которые ей самой давал отец этих малышек, и стала учить их французскому языку. Кроме того, девочки постигали основы арифметики. Розамунда с Эдмундом уже приучали Филиппу вести счета Фрайарсгейта. Когда-нибудь это станет ее обязанностью.
— Высокородные лорды могут держать образованных слуг, которые будут управлять их хозяйством, — говорила Розамунда, — но мудрая женщина, которая сама умеет считать свои деньги, никогда не позволит обмануть себя тем, кто считает себя умнее ее только потому, что она женщина. Управлять таким большим поместьем, как Фрайарсгейт, не так-то легко, но если ты хочешь сохранить его для своих детей, тебе придется учиться, Филиппа. Ты понимаешь, детка?
Филиппа важно кивнула:
— Да, мама, я понимаю. Но ведь я когда-нибудь выйду замуж. Разве мой муж не отнимет у меня эту обязанность?
— Фрайарсгейт будет принадлежать тебе, Филиппа, а не твоему мужу. Ты наследница Фрайарсгейта, доченька. И поместье будет твоим до тех пор, пока ты сама не передашь его своему первенцу — сыну или дочке, — объяснила дочери Розамунда. — Оно никогда не будет собственностью твоего мужа. Я — последняя из рода Болтонов из Фрайарсгейта. Ты будешь Мередит из Фрайарсгейта, но твой наследник — и я надеюсь, что это будет мальчик, — станет следующим лордом нашей земли. Мой дядя Генри так и не смирился с этой мыслью. Он считает, что Фрайарсгейтом могут владеть только Болтоны, но в нашем роду больше не осталось сыновей.
— А как же сын дяди Генри, мама? — поинтересовалась Филиппа.
— Он никогда не станет наследником! Разве только и я, и ты, и твои сестры покинут этот мир, — твердо заявила Розамунда. — Я не видела его с тех пор, как он был ребенком. Но уже тогда он неприятно поразил меня своей наглостью.
— Говорят, он стал главарем разбойничьей банды, — шепотом проговорила Филиппа.
— Я тоже это слышала, — ответила Розамунда. — А тебе кто рассказал?
— Мейбл. Она сказала, что сын дяди Генри оказался еще хуже, чем его безмозглая мамаша, — повторила Филиппа слова старой няньки.
— Похоже, что так оно и есть, — сказала Розамунда, — но на ее месте я бы не стала говорить с тобой о таких вещах, Филиппа. Лучше вообще выкинь из головы моего дядю заодно с его потомством. Они никак не повлияют на твою жизнь.
— Хорошо, мамочка, — послушно ответила Филиппа. Розамунда отправилась на поиски Мейбл и, найдя ее, сказала строго:
— Постарайся больше не обсуждать с девочками сына моего дяди, Мейбл. Это их пугает.
— Хотела бы я посмотреть на того, кто сумеет напугать эту троицу! — проворчала старая нянька.
— Они отважны, потому что чувствуют себя в безопасности. Им не пришлось пережить того, что пережила в детстве я. И я не хочу, чтобы их пугало имя Болтонов.
— Ты напрасно стараешься спрятать их под своей юбкой, Розамунда! Филиппа уже побывала при дворе королевы Маргариты. И я считаю, что тебе пора представить ее ко двору нашей доброй английской королевы. Когда-то вы были подругами. Может быть, Филиппа придется ей по нраву. В апреле девочке исполнится десять лет. Тебе уже пора искать для нее подходящую партию.
— Нет, пока рано об этом говорить, — отмахнулась Розамунда. — Может быть, лет в двенадцать…
— Пока ты будешь тянуть, у вас из-под носа уведут всех хороших женихов! — выпалила Мейбл, рассерженная упрямством своей воспитанницы. — Вспомни хотя бы себя! В ее возрасте ты уже дважды овдовела, а в третий раз вышла замуж, когда тебе было четырнадцать лет!
