Бертрис Смолл - Новая любовь Розамунды
Но те немногие юноши, что каким-то чудом выжили и вернулись по домам, все еще горели жаждой мести. Они не верили в то, что их вечный враг когда-нибудь насытится пролитой кровью, и собирались снова идти на Англию войной. Им требовался такой военачальник, который смог бы уничтожить лорда Дакра. Они отправили своих представителей во Францию, к королю Людовику XII, с просьбой прислать к ним герцога Олбани. Но Людовик не собирался поставить под угрозу регентство Маргариты. Он написал королеве и заверил ее в том, что отправит в Шотландию герцога Олбани, только если она сама его об этом попросит. Кроме того, он не заключит мира с Англией без ее одобрения, так как уважает права Шотландии, своего преданного и старого союзника. Он предлагал услуги своего доверенного и искусного дипломата, шевалье ле Бланка, монсеньора ла Басти. А кроме того, Людовик XII напоминал, что шотландские корабли, которыми его когда-то поддержал Яков IV, по-прежнему находятся у берегов Франции и не желает ли королева Маргарита получить их назад под командованием графа Аррана и лорда Флеминга?
Шотландский королевский совет собрался в полном составе в Перте в начале ноября. Было решено, что регентство королевы не может быть оспорено ни под каким предлогом. Снова был подтвержден старый союзнический договор с Францией. К королю Людовику обратились с просьбой прислать герцога Олбани для защиты Шотландии. Забияка Дуглас, граф Энгус, всегда выступавший за примирение и союз с Англией любой ценой, на совет не явился. Он так и не оправился после гибели двоих своих сыновей и вернулся к себе в поместье доживать оставшиеся дни.
В Англии король Генрих никак не ожидал такого поворота событий и был испуган и взбешен. Ведь он, будучи родным дядей маленького шотландского короля, уже решил про себя, что станет его опекуном. Генрих отправил сестре письмо, в котором запрещал ей принимать у себя герцога Олбани. Король Английский якобы боялся, что герцог вскружит Маргарите голову, заставит позабыть о долге перед сыном и в итоге Яков V может лишиться трона. Генрих VIII написал и королю Людовику XII. Он просил отложить поездку герцога Олбани до тех пор, пока Англия сама не заключит мир со своим северным соседом. Маргарите совсем не понравилось то, что кто-то посмел подвергнуть сомнению ее преданность шотландскому престолу и дому Стюартов. Она заявила, что живет исключительно ради детей и исполнит свой долг, чего бы ей это ни стоило.
Ни Фрайарсгейт, ни Клевенз-Карн не пострадали от грабительских набегов благодаря тому, что были расположены в стороне от главных дорог. Адам Лесли прислал весточку из Гленкирка. Клан Лесли из Гленкирка не откликнулся на призыв короля. Патрик по-прежнему был физически здоров, однако память его так до конца и не восстановилась. Розамунда прочла письмо с каменным лицом. Свою скорбь она спрятала на самом дне души и выпускала ее на свободу лишь в самые темные ночные часы, когда лежала без сна у себя в спальне. Из Клевенз-Карна не было никаких известий ни о Джинни, ни о ее втором ребенке. Розамунда решила, что Логан не пожелал пригласить ее на крестины своего ребенка, и нисколько из-за этого не расстроилась. Ей вовсе не хотелось снова попадать в неловкое положение, тем более что милая Джинни не могла знать о том, как ее муж без зазрения совести упорно пытался навязать себя в качестве жениха леди Фрайарсгейт.
Как и два года назад, в первых числах декабря во Фрайарсгейт прискакал гонец от Маргариты Тюдор. Однако на сей раз он не привез Розамунде приглашение на Рождество. Королева писала своей близкой подруге о поражении под Флодденом и гибели мужа. Теперь ее маленький Яков стал королем Шотландии, а сама она беременна вторым ребенком, который родится в начале весны. Согласно завещанию мужа и решению королевского совета, Маргарита стала регентшей при малолетнем сыне.
«Меня угнетают мои новые обязанности, — писала королева, — но те лорды, которые не погибли при Флоддене с моим мужем, полны сочувствия и всегда готовы прийти мне на помощь. Мы переживем это горе. Мой брат Генри, причина всех моих несчастий, конечно, рвет и мечет, оттого что не он стал регентом при моем сыне. Я бы ни за что в жизни не позволила этому случиться, но даже если бы он добился своего и я уступила, все до единого призраки королевского дома Стюартов, правивших до моего сына, поднялись бы из могил, чтобы преследовать меня, и правильно бы сделали».
— Вот-вот, представляю, как Хэл уже облизывался, готовясь прибрать к рукам еще и Шотландию! — заметил Том, выслушав новости. — Не смог родить собственного сына, вот и рвется в отцы сыну Якова Стюарта! — ехидно добавил он.
Розамунда невольно рассмеялась:
— Кузен, ты совсем избаловался, Живя в нашей глуши, и перестал следить за тем, что говоришь! Попробовал бы ты сказать что-то подобное в Лондоне!
— Если память мне не изменяет, ты так и не ответила на приказ короля? — спросил Том.
— Эдмунд давно ответил за меня, — сказала Розамунда. — К тому же у Генриха Тюдора есть дела поважнее, чем дожидаться какую-то вдову из Камбрии, с которой он когда-то водил знакомство. Он теперь играет по-крупному, и местом для этой игры является весь мир. Все козни, какие я, по его мнению, могла учинить за компанию с графом Гленкирком, давно забылись после кровавой бойни под Флодденом.
— А что слышно из Клевенз-Карна? Кого на сей раз родила наша милая Джинни? Сына или дочку? — поинтересовался Том.
Розамунда медленно покачала головой:
— Понятия не имею. От них нет никаких вестей. Однако сейчас такое время, что это неудивительно. К тому же мне не очень верится в то, что Логан Хепберн будет рад, если я стану крестной его ребенка. А ты как считаешь?
— Пожалуй, мне следует взять несколько человек и съездить на ту сторону, — задумчиво произнес Том. — Мне интересно знать, как дела у наших соседей в Шотландии, и, как мне кажется, ты, кузина, тоже сгораешь от любопытства.
— Ну вот и поезжай, — ответила Розамунда. — Надеюсь, погода продержится еще несколько дней. Не дай Бог, зима застанет тебя в Клевенз-Карне! Вот уж где действительно смертная тоска! Конечно, Джинни сделала все, что в ее силах, но этот замок по-прежнему трудно назвать цивилизованным местом.
Том расхохотался:
— Помню, помню! Ты однажды сказала, что в такой дыре даже некуда выйти в нарядном платье!
— И я готова это повторить, — сухо заметила Розамунда.
Следующее утро выдалось необыкновенно теплым и солнечным для декабря. Ничто не препятствовало лорду Кембриджу покинуть дом своей кузины и отправиться на север. Тома сопровождали те же шесть вооруженных охранников, что ехали с ним из Оттерли во Фрайарсгейт. Еще до сумерек небольшой отряд добрался до Клевенз-Карна. Часовые, стоявшие на воротах этой маленькой крепости, узнали своего соседа и беспрепятственно пропустили его во двор. Том соскочил с седла, и расторопный слуга сопроводил его в зал. Здесь не было никого, кроме служанки, качавшей возле очага колыбель. Лорд Кембридж подошел поближе и заглянул в нее. К его удивлению, он обнаружил там не новорожденного младенца, а наследника лорда Клевенз-Карна, годовалого малыша.
