Лора Бекитт - Мотылек летит на пламя
Она делала ежедневные записи в хозяйственных книгах, как это было при мистере Уильяме. Они включали не только сведения о приходе-расходе, но и наблюдения за погодой, летопись основных событий, которые происходили в имении и за его пределами. За бухгалтерией следил Алан.
Весной он показал жене газету, в которой был опубликован «Акт, имеющий целью защитить всех лиц в Соединенных Штатах», где говорилось, что все, рожденные в этой стране, объявлялись гражданами США, независимо от расы, цвета кожи или прежнего пребывания в рабстве.
Они от души посмеялись. Она родилась в Ирландии, однако была замужем за гражданином Америки, который благодаря женитьбе на ней обзавелся поместьем: чем не брак по расчету!
Алан и Айрин всегда с нетерпением ждали почту: только таким образом они поддерживали связь с миром и узнавали, что происходит вокруг. Оба понемногу смирились с тем, что соседи воротят от них нос из-за скандального брака, из-за того, что они посмели поселиться в Темре, а еще потому, что Алан служил в армии северян.
Недавно Айрин получила письмо от Джейка Китинга, чему очень обрадовалась, хотя содержание этого послания было скорее грустным. Джейк спрашивал, не вернулась ли Лила в Темру, из чего Айрин сделала вывод, что они расстались. Джейк не сообщал подробностей о своей жизни, только упомянул, что сейчас живет у родителей.
Айрин помнила о первом и единственном письме Лилы, выведенном нетвердым, но старательным детским почерком. Мулатка сообщала об успехах Джейка и писала о том, что, к сожалению, его отец и мать не согласились принять ее в семью, поскольку они не любят цветных. С тех пор прошел почти год, но больше Айрин не получила от нее ни слова.
В гостиную, где они с Аланом сидели после обеда, вошел Арчи.
— Почта, сэр! — сказал он и отвесил преувеличенно почтительный поклон.
— Давай сюда! — засмеялся Алан и взял у него два конверта.
Один из них он положил на столик рядом с собой, второй протянул Айрин.
— Незнакомое имя. А письмо адресовано Саре.
— Наверное, это от Юджина! Сара просила меня вскрывать его письма, и если будет что-то важное, телеграфировать ей из Чарльстона.
— Тогда прочти, — сказал Алан и занялся вторым посланием.
Айрин закончила первой.
— Да, это он. Он в Техасе, работает на ранчо. Надо поскорее сообщить Саре его адрес. Как думаешь, Юджина не убьет весть о том, что его сестра вышла замуж за янки? Если что-то рушится, то пусть уж рушится до конца, так?
Подняв глаза, она увидела, как изменилось лицо Алана, и спросила:
— Что случилось? От кого это письмо? Что в нем?
— От Хейзел, — ответил он, медленно сложил лист и сказал: — Айрин, кажется, наш сын нашелся.
Хотя он говорил очень тихо, ей захотелось заткнуть уши, как если бы Алан кричал. Она почувствовала, как ее вновь затягивает в водоворот надежды и страха, и боялась вздохнуть. Это был давний кошмар и светлый сон, то, что и грело, и отравляло ее душу.
Айрин положила руку на живот. Она еще не сказала Алану, что беременна. Сейчас, когда в ней опять зародилась жизнь, она стояла на пороге того, чтобы забыть прошлое, навсегда освободиться от него. Начать все заново. С Аланом и другим ребенком.
Айрин давно не плакала вслух. Она умела делать это лишь про себя. Наверное, потому ее голос прозвучал на удивление спокойно:
— Ты уверен?
— Все совпадает. Даже ирландское имя. Подумать только, я его видел! И совсем не запомнил!
Алан рассказал Айрин о том, как Хейзел нашла в Ричмонде двоих осиротевших детей и отвезла их в приют.
— Почему она тебе написала?
— Потому что я просил ее о помощи. Я передал ей письмо через Сару и Тони, — признался Алан.
Глаза Айрин лихорадочно блестели.
— Что нам теперь делать?
— Ехать в Новый Орлеан.
— Когда? Сейчас?
— Завтра утром. Надо немного подготовиться.
Он притянул ее к себе. Поцелуй Алана имел привкус слез, а его объятия были теплыми и надежными. В этот миг Айрин с невиданной силой ощутила, как сильно его любит, как жаждет и боится будущего. С нее словно содрали кожу, обнажили нервы и подставили всем ветрам.
В комнату вновь вошел Арчи и тут же попятился, но Алан, услышав шаги, убрал руки с плеч Айрин и обернулся.
— Что тебе, Арчи?
— Там приехал человек. Говорит, из Чарльстона. Он спрашивает тебя, Алан.
— Меня? — Алан поднялся с кресла и легонько коснулся руки Айрин. — Подожди.
В холле в самом деле ждал человек, хорошо одетый мужчина средних лет. Он не подал Алану руки, только кивнул.
— Вы Алан Клеменс?
— Да, это я.
— Меня зовут Уоррен Мартленд, я приехал по поручению губернатора штата. Мы можем поговорить наедине?
— Прошу вас, — сказал Алан, провел посетителя в кабинет прежнего хозяина дома и пригласил: — Садитесь.
— Теперь имение в самом деле принадлежит вам? — спросил Мартленд, обведя глазами стены.
— Им владеет моя жена. А я… помогаю ей по мере сил, хотя не уверен, что у меня есть хоть какая-то склонность к фермерству, — непринужденно произнес Алан.
— Прежде такие плантации стоили самое малое сто пятьдесят тысяч долларов, а сейчас продаются за пять — десять, но ни у кого нет даже таких денег, — заметил Мартленд и резко сменил тему: — Во время войны вы командовали негритянским полком?
Алан кивнул.
— Ходят слухи, эти ребята проявляли большой героизм?
Алан рассмеялся.
— И доставляли немало хлопот.
— Каких?
— Иные понятия не имели, что такое дисциплина, и, получив оружие, вели себя, как банда дикарей, а другие и шагу не могли ступить без подсказки. Но они в самом деле были исключительно выносливы и храбры. Кстати, что привело вас ко мне?
— Видите ли… Алан, я хочу обратиться к вам с предложением организовать и возглавить в округе негритянскую милицию. Вы, наверное, слышали о негритянских погромах в Чарльстоне и окрестностях и об отрядах ку-клукс-клана? Некоторое время назад большая группа негров обратилась к губернатору с жалобой на насилия куклуксклановцев. Мы не против выдать им ружья для защиты, но боимся, что без грамотного руководства они поведут себя так, как вы только что говорили. Мы будем признательны, если вы согласитесь нам помочь.
— Я согласился бы, если б точно знал, кого именно надо защищать, — сказал Алан.
То тут, то там находили трупы задушенных или застреленных негров, но и сами чернокожие вели себя не лучше: напившись, могли приставать к белым женщинам, угрожать расправой бывшим хозяевам. Многие не хотели жить и трудиться честно, а у тех, кто желал, не было такой возможности, поскольку им предлагали покупать землю, но они не имели денег. В этом клубке безвыходных противоречий между белыми и черными зародилась ненависть, какой не знал даже прежний рабовладельческий Юг.
