Дороти Иден - Виноградник Ярраби
Еще одним человеком, появлявшимся чаще, чем требовалось, была миссис Джарвис. Ее движения и выражение лица были, как всегда, спокойны, но, кажется, она вдруг постарела. Слуги знали, что она тревожится за хозяина.
— Что ж тут удивительного?! — злобно бормотала Эллен.
Но ведь у Эллен давно уже имелся какой-то зуб против миссис Джарвис.
Никто из преданно ухаживающих за больным не знал о его самом последнем визите в изолированную спальню позади кухни.
Дело было среди дня, и Молли не ожидала его увидеть. Она взволнованно вскочила с кресла, куда присела было ненадолго отдохнуть.
— Что вы здесь делаете в такое время?
В глазах Гилберта появилось интригующее выражение, которое она так любила.
— Мне это представляется вполне подходящим временем. Подходящим, чтобы сказать вам спасибо.
— За что? — вскричала она.
— Не надо на меня так грозно смотреть. Неужели я не могу вежливо поблагодарить вас за все эти годы? Кажется, у меня до сих пор не хватало порядочности это сделать.
Она не могла скрыть безутешного отчаяния, застывшего в ее взоре.
— Вы больше не придете! — Это была констатация факта, а не вопрос.
Он уклонился от ответа:
— Никогда не откладывай на завтра комплимент, который можешь сделать сегодня.
Молли кинулась в объятия Гилберта и сама крепко обняла его. Она не плакала, хотя глубокое хриплое дыхание напоминало рыдания.
— Да благословит вас Бог, Молли! Не знаю, что бы я делал без вас.
— А я без вас.
Он приподнял ее лицо, на котором так отчетливо проступили теперь признаки увядания.
— Вы странное существо. Неужто вам никогда не хотелось чего-то большего?
— Только ребенка от вас. Но тогда мне пришлось бы покинуть Ярраби. Так что — нет, любовь моя. Я никогда ничего большего не хотела.
— Ваша дочь заполучила моего сына. Это все-таки кое-что!
— Я никогда ее не поощряла!
— Конечно нет, но вы были рады. Если по правде, я тоже обрадовался. В каком-то смысле это дает нам ощущение некоторого постоянства, если постоянство еще кому-то нужно. Молли, не прячьте от меня лицо. Знаете, я ведь не умираю. Чтобы я!.. Я силен, как старик-кенгуру. — Он посмотрел на нее прямо, даже с некоторой враждебностью. — Вы думаете, я умираю?
Она заставила себя, не дрогнув, выдержать его взгляд.
— Я помню только, что вы однажды спросили меня, соглашусь ли я ради вас умереть. Так вот: соглашусь. С радостью!
Лицо Гилберта напряглось. Он резко оттолкнул ее от себя:
— А ну вас! Я сам управлюсь с собственной смертью. Когда время придет. А это еще не скоро. И, Молли…
— Да, милый?
— Это правда: больше я уже сюда не приду.
Она смотрела на него с тоской. Гилберт провел рукой по глазам.
— Наверное, я был слишком оптимистичен, когда воображая, что могу сделать счастливыми сразу двух женщин. На деле все оказалось не так просто. После вас я не в состоянии был идти к Юджинии, в этом-то вся беда. А ей, как видно, было далеко не все равно, хотя она никогда об этом не говорила.
— А теперь сказала?
— Конечно нет. Юджиния! У нее слишком тонкая натура. Мне приходится догадываться, что она думает. А я долгое время не очень старался догадываться.
— Гилберт, вы хороший человек! — воскликнула Молли, повторив уже когда-то сказанную фразу.
Он слабо улыбнулся:
— Какой у вас изумительный, прямой характер, без всяких этих выкрутасов! Если бы у Юджинии был такой… впрочем, тогда я, вероятно, не находил бы ее столь очаровательной. Мне надо немного загладить мою вину, Молли. Вы способны это понять?
Она кивнула. Ей и так все было слишком понятно.
Ситуация знакомая — она где-то на обочине, без права претендовать на что бы то ни было…
Юджиния вгляделась в лицо Ноукса, и ее передернуло от выражения сострадания, которое она на нем прочла.
— Сколько он протянет? — выдавила она из себя.
— Шесть месяцев. Девять. Может быть, год. Он дьявольски упорный борец.
— Пусть он переживет еще один сбор винограда, — сказала она молящим голосом, чувствуя, как ей больно сдавило горло.
— Посмотрим. Только не надо об этом молить Бога, Юджиния. Не пытайтесь во что бы то ни стало поддерживать в Гилберте жизнь — это не будет добрым делом.
— Какое счастье, что вы не уехали в Англию, Юджиния! — сказала Мерион — Мерион, с ее желтым лицом, будто обтянутым морщинистой свиной кожей, и с ее трагическими глазами.
— Я знаю. Но чем я сейчас могу ему помочь? Гилберт не хочет сдаваться, вы знаете. Он будет притворяться здоровым до самого конца.
— Я бы сказала: будьте с ним как можно больше. Сколько бы он ни разглагольствовал и ни орал, он так же сильно влюблен в вас, как и в тот день, когда вы сюда прибыли. Я никогда не забуду этого дня. Он не мог дождаться, когда разглядит ваш корабль через головы собравшейся толпы. Он с рассвета был на берегу с подзорной трубой.
Лицо Юджинии исказила гримаса боли.
— Хотелось бы мне, чтобы ваши слова были правдой. Но это не так. Гилберт давно уже меня не любит.
— Я в это не верю! — воскликнула Мерион. — Он боготворит землю, по которой ступает ваша нога. Вы бы только видели, какими глазами он следит за каждым вашим движением!
— О да, он действительно восхищается мной, — признала Юджиния. — Я для него нечто вроде идеальной кукольной женщины. Вначале я не знала, как быть женой, которой муж был бы доволен. Я была молода и слишком уж целомудренна. А потом… что-то произошло, и Гилберт в этом смысле перестал испытывать ко мне какие-либо чувства.
— Разве вы не могли как-нибудь это преодолеть? — мягко спросила Мерион.
— А вы бы смогли? — Теперь Юджинии пришлось довести до конца грустную исповедь. — Имея мужа, который вдруг предпочел спать в разных комнатах, который приходил бы к вам из чувства долга, необходимости, или вежливости, или какого-либо другого принципа, которым он любит оперировать, мужа, который испытал облегчение, когда ему сказали, что надо избежать рождения еще одного ребенка, потому что это давало благовидный повод держаться подальше. Могли бы вы преодолеть подобную ситуацию? Я не смогла. Я почувствовала, что все внутри меня как бы замерзло. Я никогда не была способна пойти туда, где мне не рады, — с горечью добавила она.
Мерион опустила глаза, не желая, чтобы Юджиния прочла ее мысли. Гилберт Мэссинхэм, этот чувственный дьявол! Кого же он тайком посещал? По ее мнению, подобного рода брак мог кончиться только таким образом.
И все-таки он оказался отнюдь не неудачным, поскольку Гилберт находил удовлетворение в каком-то другом месте, а под внешней холодностью Юджинии никогда не скрывались вулканические страсти.
