Эмма Драммонд - Танцовщица
Чем больше слушали жители Кимберли, тем больше их охватывала радость, что они выстояли. Обладающие некоторой проницательностью догадывались, что удача заключалась больше в тактических ошибках противника, чем в их собственной непобедимости. Имея в своем активе победы над английской армией, сильно подорвавшие дух военных, буры могли захватить Кимберли в любой момент. Но, как это уже неоднократно бывало в истории, отдельные грубые просчеты часто приводят к проигрышу всей войны. И когда через несколько дней прибыло известие об успешном разблокировании города Ледисмит, эта вторая неудача свидетельствовала о злом роке буров.
Когда закончились празднествования, настало время считать потери и искать виноватых. Сесил Роде, никогда не бывший скромным человеком, с удовольствием примерил на себя мантию спасителя города. Он выпячивал свои достижения, поливая грязью полковника Кекевича. И таково было его влияние в правительстве, что репутация и честное имя способного и достойного офицера были принесены в жертву, дабы умаслить Родса. Кекевич был снят с поста командующего и переведен в свой прежний полк, не получив подобающей благодарности за тяжелую работу, которую выполнил с честью. Гражданское население Кимберли этого даже не заметило, хотя, военные были оскорблены. Но они сейчас оказались в меньшинстве, и их протесты казались не более чем рябью на бушующем море.
Как-то, возвращаясь из разрушенного театра, где Лейла и Франц наблюдали за упаковкой уцелевших костюмов и декораций, они заговорили об участи, постигшей барона фон Гроссладена.
— Я беспокоюсь вовсе не за барона фон Гроссладена, — призналась Лейла, — но это было несправедливо — выгнать его из города. Он не несет ответственности за действия родственников. И хотя я уверена, что он больше всего думал о своей выгоде, когда устраивал концерты во время блокады, нельзя отрицать, что все эти развлечения действительно поднимали настроение. И как люди могут так быстро это забыть и обвинять его в предательстве?
Франц откинулся на сиденье, внимательно разглядывая Лейлу. Он выглядел удивительно свежим, подтверждая ее подозрения, что все это время питался намного лучше, чем другие. Свой собственный рацион ей изредка удавалось расширить за счет подарков офицеров, предлагавших трофеи своих дерзких набегов на вражеские лагеря, но Франц вращался в кругах близких к Родсу, который, как было известно, владел складами, забитыми продуктами.
— Дорогая, твоя профессия является одной из самых необычных в мире. Сегодня ты любимица Вест-Энда, а завтра появляется новое лицо, новый голос, овладевающий сердцами публики. Слава так хрупка. А Гюнтер заигрывал с ней слишком открыто, так что его падение стало закономерным.
Приподняв шляпу и здороваясь с несколькими леди, махавшими платками в его сторону, он одарил каждую своей знаменитой улыбкой, прежде чем вновь повернулся к Лейле.
— Те же самые люди, весьма вероятно, слушали сплетни, что я шпионил в мастерских «Де Бирс», и согласно кивали. А сейчас им предложили еще большего предателя, поэтому я стал героем осады.
— Барон не был предателем, — запротестовала Лейла.
— Но он не может этого доказать. Кто скажет, не было ли у него тайной связи с врагами?
Пораженная до глубины души, Лейла воскликнула:
— Как ты можешь, Франц?! Ты же был его другом!
— Нет, это он был моим другом, — последовал спокойный ответ. — А это большая разница. Я всегда, как ты знаешь, отказывался признать его своим соотечественником. И в любом случае немыслимо продолжать общаться с подобным человеком, учитывая, как он к тебе отнесся. Я ему этого никогда не прощу. Когда я узнал, что про тебя забыли, что тебя не пригласили вместе с другими его знакомыми спрятаться в личном убежище барона, я был в отчаянии.
— Но не сделал ни малейшей попытки помочь мне, — тихо напомнила Лейла.
Ничуть не смущенный, Франц заметил:
— Нас уверили, что женщины и дети укрылись в шахтах — значительно более безопасном месте, чем подвалы фон Гроссладена. И было бы бессмысленно покидать то скромное убежище, где я находился, лишь для того, чтобы проверить очевидное.
Приветственно кивнув группе людей на углу, он, выпрямившись, добавил:
— Его оскорбительное поведение по отношению к тебе нельзя простить, и я рад, что его окна разбиты, сад вырублен, а угрозы, намалеванные на стенах, вынудили бежать в Германию. Думаю, ему не позволят вернуться сюда в течение многих, многих лет. Удивлен, что ему удалось избежать нападения со стороны тех, кто пышет жаждой мести.
Лейла повернула голову в сторону дома, вспоминая жажду мести, с которой ей пришлось столкнуться. Мысли о злосчастном вечере Рождества почти забылись после пребывания в шахте с теми женщинами, но сейчас она вновь пережила ужас этих страшных мгновений.
Франц отвлек ее, продолжая развивать свою мысль.
— Высокочтимая Маргарет не станет, очевидно, баронессой. Я слышал, этому очень радуются ее сыновья. Аристократический братец совсем не похож на твоего майора, но говорят, что именно Вивиан любимчик матери.
— Он не «мой» майор, Франц.
Ленивое выражение исчезло с лица ее спутника.
— Тогда почему ты заставляла меня думать, что это так? Не обращала внимания на мои советы и предупреждения, почти оскорбляла меня. А результатом стало то, что о Лейле Дункан повсюду болтают, и ты лишена благосклонности Родса. Очевидно, тебя не волнует карьера, раз ты позволила разгореться скандалу. Кстати, это означает, что тебе наплевать и на его будущее. Последнее, правда, не моя забота, — бросил он, горячась. — Я сказал ему, что он дурак, и он решил им оставаться. Я и тебя предупреждал об опасности, а ты обозвала меня глупцом. Сейчас, мисс Дункан, ты поймешь, насколько я был прав. У майора есть жена, которая — несомненно услышит обо всем. У него также есть начальник, только что прибывший в Кимберли, который потребует объяснений от майора Вейси-Хантера. Он меня не волнует, — объявил Франц резко. — Но за тебя я переживаю, хотя ты меня и игнорируешь. Ведущая актриса безусловно обязана иметь множество поклонников. Она должна быть постоянно окружена богатыми и известными мужчинами. А что делала ты? После наступления комендантского часа находилась наедине с мужчиной — и много раз, между прочим. Он не богат, он не известен. Он не холостяк!
В своем взвинченном состоянии Франц даже стал допускать ошибки в английском языке.
— Что ты будешь делать, когда мы приедем в Кейптаун? Тебя окружат вздыхатели? Нет, они станут показывать пальцем — вот та женщина, которая увела Вейси-Хантера у его жены. Ха! — взорвался Франц, гневно поворачиваясь на сиденье. — Боюсь, ты скоро обнаружишь, как преходяща слава!
