Кэтлин Вудивисс - Где ты, мой незнакомец?
Любопытство заставило Ленору подойти поближе, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. Хоть и огромная, она вряд ли могла бы претендовать на успех даже у очень невзыскательного ценителя.
Ленора прижала пальцы к вискам — интересно, откуда у нее такая уверенность? Неужели она раньше часто захаживала в картинные галереи? Иначе откуда же ей знать, сколько может стоить подобная писанина?
В ее памяти снова всплыл тот самый набросок, что отец показывал ей еще в Белль Шене — отец тогда уверял, что она часто писала пейзажи. Стало быть, она и в самом деле должна разбираться в живописи, во всяком случае достаточно, чтобы судить о ней.
Одна мысль о том, что она может оказаться художницей, погнала ее в гостиную, где был письменный стол и можно было отыскать перо и чернила. Она выдвинула узкий длинный ящик и обнаружила пачку бумаги, а сбоку — нечто вроде набросков, которыми, видно кто-то очень дорожил. Их тщательно свернули и упаковали в бумагу, перевязав лентой. С величайшей осторожностью Ленора развязала ее и, затаив дыхание, принялась просматривать наброски один за другим. А вдруг она отыщет что-нибудь, что напомнит ей о прошлом? Она обнаружила парочку эскизов, очень похожих на тот, что показал ей отец, потом еще пейзаж — он ничего ей не говорил, но работа ей понравилась. Ленора чуть не рассмеялась, сообразив, что, вполне возможно, хвалит сама себя.
Но ее любопытство выросло еще больше, когда она наткнулась на портрет молодой женщины в костюме для верховой езды. Поза показалась ей немного вызывающей, подол юбки чуть приподнялся, приоткрывая широко расставленные ноги в изящных сапожках. Шляпка с большим пером была задорно сдвинута на бок, а в обтянутых перчатками руках незнакомка держала хлыст. Впрочем, больше всего ее заинтересовало лицо этой женщины, она была так похожа на нее…или на Лирин. В надежде выяснить, кто из них изображен на портрете, Ленора скрупулезно исследовала и наконец, ее настойчивость была вознаграждена — в складках юбки она обнаружила незаметно выведенные буквы. Ленора! Ей показалось невероятным, чтобы она с таким усердием писала свой собственный портрет, стало быть, на портрете была изображена Лирин, изображена такой, какая она была всего несколько лет назад.
Положив портрет перед собой так, чтобы на него падал свет лампы, она подвинула поближе перо и чернила и принялась старательно копировать его. Чуть не высунув от усердия язык, Ленора старалась воспроизвести свободную манеру первого рисунка, но скоро нахмурилась и отбросила в сторону листок, едва не заплакав от разочарования. Перо решительно отказывалось подчиняться ей. Вместо этого у нее получались какие-то неровные штрихи и кляксы. В отчаянии она порвала листок и швырнула его в корзину. Потом попыталась снова, но результат оставался все тем же. Это жалкое подобие, которое нельзя было даже сравнить со старым рисунком, навело ее на мысль отказаться от пера и чернил и попробовать что-то еще.
Наконец она встала из-за стола и направилась наверх. На полдороге к своей спальне Ленора замешкалась, ей одинаково не улыбалось ни валяться в постели с томиком зачитанных пьес, ни спать. Эштон смог пробудить в ней любопытство и чувственность, свойственные всем женщинам, и теперь она не могла выбросить его из головы. Лежа в постели, она долго не смыкала глаз, вспоминая его широкую грудь, покрытую тяжелыми пластинами мышц, стройные, длинные ноги и плоский живот.
Ленора в отчаянии обвела глазами холл в поисках чего угодно, лишь бы отвлечься. Неожиданно в глазах ее блеснул огонек интереса. Двери всех комнат, выходивших в коридор, были парные. Но в противоположном от ее спальни конце, там, где одна комната пустовала, были три неизвестные ей двери. Обрадовавшись, что ей есть, чем заняться, Ленора поспешила туда. Куда, интересно, они ведут. К ее величайшему сожалению, двери оказались запертыми, и Ленора нахмурилась. Ей пришла в голову попробовать какой-нибудь другой ключ — хотя бы от ее собственной спальни. Расчет ее оправдался, и ключ со скрежетом повернулся в замке. Она осторожно подергала ручку и толкнула дверь и та с протяжным скрипом подалась. Комнатка была крохотная и узкая. У одной из стен начиналась крутая лестница, похоже, ведущая на чердак. Возле двери, через которую она вошла, была привязана веревка, и стоило Леноре потянуть за нее, как люк в потолке чуть приоткрылся. Ей внезапно представился погруженный во тьму чердак, где полным-полно летучих мышей и прочей нечисти, способной свести с ума любую женщину. Но, заметив, что сверху падает узкий серебряный луч света, Ленора немного приободрилась. Она снова потянула за веревку, туго наматывая ее на вбитый в стену крюк, и люк широко открылся, словно приглашая ее войти.
Ступеньки были крутые и довольно неудобные, но достаточно прочные, чтобы выдержать ее. Ленора поднималась осторожно — в любую минуту внизу мог раздаться знакомый скрип колес и тогда ей придется бегом бежать в свою спальню. Но кругом стояла тишина. Ленора благополучно вскарабкалась на последнюю ступеньку и с облегчением перевела дух, не заметив ни одной летучей мыши. Все щели было плотно забиты или законопачены, так пробраться внутрь было бы достаточно трудно. Все сверкало чистотой: ни пыли, ни паутины — похоже, здесь достаточно часто убирались. Как это обычно бывает, на чердаке были свалены всякие ненужные вещи. К одной стене были придвинуты старые чемоданы и дорожные сундуки, а рядом — остатки старой кровати. Завернутые в холст картины аккуратно стояли на специальных подрамниках, а рядом громоздились картонные коробки, до краев наполненные всякой всячиной.
Здесь, этой крохотной комнатушке, стояла почти невыносимая жара и духота и Ленора чувствовала, как по спине потекли струйки пота. Осторожно покопавшись среди чемоданов, она, наконец, отодвинула их в угол и вытащила один из них, который был поновее, и показался ей странно знакомым. Задумавшись, что там может быть, Ленора ослабила ремни и попыталась приоткрыть крышку, но оказалось, что он заперт. Растущая в ней уверенность, что чемодан когда-то принадлежал ей, заставила ее ожесточенно рыться в пыльных коробках в поисках какого-нибудь инструмента, с помощью которого она могла бы сломать замок. Но единственное, что ей удалось обнаружить, это нож для бумаги, к тому же сломанный. К этому времени она вспотела так, что платье прилипло к спине, но открыть замок так и не смогла. Что бы там ни было, в этом чемодане, это останется тайной до тех пор, пока она не отыщет ключ.
Теперь она занялась картинами. Покопавшись в них, она не нашла ничего интересного, пока не добралась до самого конца — здесь, у стены, стояла еще одна картина, прикрытая чистым холстом. Ленора аккуратно сняла его и повернула картину к свету. На холсте был изображен пожилой мужчина, вероятно, ровесник ее отца. Лицо его отличалось правильностью и тонкостью черт. Пышные седые волосы были взлохмачены и гривой падали на плечи. Хотя лицо его было достаточно суровым и замкнутым, но было что-то в его зеленых глазах, что без слов говорило о порядочности и даже благородстве этого человека. Ленора и так и этак вертела портрет, рассматривая его под разными углами, но так и не вспомнила, кто это. Поставив картину на подрамник, она вздохнула и отошла назад, не сводя с нее глаз. Что-то в этом портрете странно напоминало ей висевший над камином пейзаж, так раздражавший ее порой. Широкие мазки, которыми был написан портрет, весьма напоминали манеру автора неудачного пейзажа.
