Филиппа Грегори - Колдунья
— Да? А как насчет тебя? — возмутилась Элис, еле сдерживая гнев. — Это ведь ты готов на все ради моего колдовства, ты сам умоляешь меня пускать в ход свое искусство. Предлагаешь позвать моих сестер в новый дом и окрестить его шиворот-навыворот, чтобы уничтожить святость украденных тобой монастырских камней. Тебе подавай все удовольствия и без усилий с твоей стороны, Хьюго! По ночам тебе нужно колдовство, а при свете дня — святость. Ты не можешь подняться над толпой, выйти из ряда вон, ждешь их всеобщего обожания, когда едешь мимо на своей большой лошади.
— Ты ничего не понимаешь, — упрекнул он. — Несмотря на всю ученость, ты как была, так и осталась глупой девчонкой. Как ты думаешь, почему слова, сказанные против короля, означают смерть? Вовсе не потому, что кто-то решил отобрать у него трон. И не потому, что у него мало солдат. А потому, что в сплетнях и слухах кроется главная опасность! Смута начинается со слухов и нашептываний. А здесь шепчутся как раз о тебе.
Элис отошла от Хьюго к сундуку с платьями и вынула гребень.
— Тот, кто выделяется из толпы, всегда вызывает недовольство, — ответила она тихим сердитым голосом. — А я всю жизнь не похожа на других. Люди всегда мне завидовали и изумлялись, что у меня такие способности. Уж я как-нибудь выйду из этого положения. В замке меня любят, для твоего отца я как родная дочь. И в конце концов, я дама твоего сердца.
Он покачал головой, но промолчал.
Она подвинула к камину табурет и села к милорду вполоборота Несколько раз она пропустила пальцы сквозь густые пряди, распуская косички, потом стала расчесывать волосы, пока гребень не заскользил свободно и гладко. Все еще сердитый Хьюго вдруг поймал себя на том, что глаз не может оторвать от завораживающего зрелища, когда гребень снова и снова сквозит в ее густых, шелковистых, золотых волосах. Элис закрыла глаза и тихо напевала какую-то песенку. Хьюго прислонился спиной к стене, сложил руки на груди и бесстрастно наблюдал за ней. Но и с закрытыми глазами она остро чувствовала его присутствие и представляла, что пройдет еще несколько минут, и она даст ему выпить вина, куда подсыплет щепотку земляного корня. Минуло уже несколько дней с тех пор, как Хьюго в последний раз отведал этого безумного зелья. Она ощущала потребность — это было как покалывание и дрожь в кончиках пальцев — снова потянуть за ниточки и заставить любовника плясать, повинуясь ее воле и собственной похоти. О, на этот раз она вынудит его ползать за ней, умолять вкусить ее тела. Не открывая глаз, Элис улыбнулась. Она не позволит Хьюго называть ее глупой девчонкой и дурой, он заплатит за это своей мучительной страстью.
Стук в дверь напугал обоих, и она не успела начать свои сладострастные заклинания.
— Госпожа Элис! — раздался голос Элизы Херринг. — Миледи проснулась и зовет вас к себе.
Элис снова натянула на плечи платье, разгладила складки юбки и отбросила с лица волосы.
— Пойду сидеть с твоей женой, — сердито произнесла она. — Передам, что к ужину она должна спуститься в зал. Если она откажется, то подвергнет всех нас опасности, мы рискуем получить новое оскорбление.
Лицо Хьюго оставалось непроницаемым.
— Не думаю, что тебе на твоем месте подобает учить леди Кэтрин, как себя вести, — отчеканил он. — Можешь просто сказать, что я прошу ее спуститься. И твои желания здесь ни при чем.
Непреклонность Хьюго вывела Элис из равновесия.
— Сегодня ночью… — начала она.
— Я пересплю с тобой, когда захочу, — резко оборвал он, — сегодня или в другой день. И это никак не связано с твоими обязанностями по отношению к леди Кэтрин. Ты не должна заставлять ее ждать.
Элис кинула на него твердый взгляд, но Хьюго встретил его спокойно. В глазах милорда не было ни страха, ни любви. Потемнев от злости, она отложила в сторону гребень и отправилась к госпоже.
Леди Кэтрин возлежала в постели, откинувшись на мягкие вышитые подушки. После сна лицо ее было помято, глаза покраснели.
— Мне было так одиноко, — сообщила она сразу, без предисловий.
— Сочувствую вам, — отозвалась Элис, подавляя враждебность.
В комнате было нечем дышать. Окна выходили на восток и на двор замка, и днем в помещении было довольно темно, несмотря на то что на золотисто-голубом небе светило солнце. Кэтрин распорядилась подбросить в камин побольше дров; на столе ярко горели свечи. В воздухе стоял густой запах какой-то кислятины. Рассыпанные по полу ароматные травы высохли. В шкафу был страшный беспорядок: тарелки с засахаренными фруктами, горшочки с кремами и бальзамами, пузырьки с духами, лежащий на боку кубок, какие-то прилипшие к полке объедки и пустой кувшин из-под эля.
— Мне приснился дурной сон, — пожаловалась миледи. — Будто Хьюго бросил меня и уехал в Лондон. Бросил ради королевского двора и политики. — Она слегка всхлипнула. — Как и мой отец.
Присев на кровать, Элис взяла пухлую и влажную руку госпожи.
— Не расстраивайтесь, — успокоила она. — Никуда он не уехал и уезжать не собирается. Вам надо думать о ребенке. Для него нехорошо, если вы будете все время плакать. Ваш муж здесь, он спокоен и счастлив. У него и в мыслях нет вас покидать. К тому же Генрих — король добрый и благородный. И с Хьюго при дворе ничего плохого не случилось бы.
Лицо миледи покраснело, капля пота скатилась между пышными грудями под рубашку.
— У меня болит спина, — капризно протянула она. — Ужасно ломит.
— Вы весь день так и пролежали в постели, Кэтрин? — спросила Элис, стараясь скрыть раздражение.
Миледи кивнула.
— Если откажетесь от прогулок, — продолжала Элис, — то совсем растолстеете и будете постоянно чувствовать себя разбитой… и, разумеется, все у вас будет болеть. Давайте я помогу вам подняться.
— Я не могу ходить, — нетерпеливо пояснила Кэтрин. — Я хромаю. У меня болят лодыжки и коленки. Ноги постоянно ноют. Ты просто не понимаешь, Элис. Я оказалась слишком старой для вынашивания ребенка. У меня нет больше сил. — Она засопела носом, снова всхлипнула и повторила: — У меня нет больше сил.
Наклонившись, Элис погладила ее лоб, отводя назад прилипшие к щекам пряди каштановых волос.
— Не желаете принять ванну? — предложила она. — Я прикажу, и вам принесут ванну с горячей водой, я положу в нее лекарственные травы, которые снимут усталость. Помою вам голову, а вы наденете перед ужином красивое платье. И вам станет гораздо легче. Хотите?
Кэтрин подставляла лицо ласковой ладони Элис.
— Да, — согласилась она, как ребенок, который старается угодить взрослому. — Хорошо. Вели принести ванну.
Элис отправила служанку с наставлениями: немедленно притащить в спальню леди Кэтрин самую большую ванну и задрапировать ее тончайшими тканями; простыни для заворачивания и для вытирания должны быть тщательно просушены. Сама Элис пошла к себе за сухими цветами и вербеновым маслом для ванны, которое хранила поближе к огню — для запаха.
