Филиппа Грегори - Колдунья
— Кто этот человек? — спросила она. — Местный дурачок или просто грубиян? За кого он меня принимает?
Том побледнел, словно она ударила его.
— Элис, — снова начал он, перейдя на хриплый шепот.
Нахмурившись, Хьюго хлопнул его по плечу и сказал:
— Ты мешаешь танцевать. Давай шагай отсюда.
Но Том, казалось, не почувствовал хлопка, не услышал своего господина и не обратил внимания на его реплику. Его взгляд был прикован к красивому, равнодушному лицу девушки.
— Я хочу спасти тебя, Элис! — В его голосе звучало отчаяние. — Тебя назвали ведьмой, и тебе угрожает опасность. Я заберу тебя, увезу далеко отсюда, чего бы мне это ни стоило.
— Том! — позвала его жена резким, приказным тоном.
— Кто он такой? — обратился Хьюго к Элис. — Какой-то твой дружок?
Она обернула к нему сияющее невинное лицо и пожала плечами.
— Сама не знаю. Мы с ним незнакомы.
— Я заберу тебя, — продолжал твердить Том. — Я не подведу. Я брошу ферму и жену, даже детей брошу. Я спасу тебя, Элис. Тебе не нужно оставаться в замке с этими людьми, с их пороками. Я увезу тебя далеко отсюда. Я прикопил немного денег. Мы найдем где-нибудь небольшую ферму, и я сделаю все для твоего удобства. Ты будешь мне, как законная жена! Я буду верен тебе, буду заботиться, я жизнь за тебя отдам! — Он запнулся, помолчал и тихо продолжил: — Ты снова станешь порядочной женщиной, Элис. Ты же была доброй девочкой, и я тогда любил тебя. Ты и сейчас добрая. Ты снова станешь моей возлюбленной.
Не потеплевшим ни на мгновение взглядом, с нескрываемым изумлением Элис уставилась на Тома. Она смотрела даже не на него, а сквозь него, будто перед ней не живой человек, а соломенное чучело или вообще никого. На ее губах блуждала все та же улыбка.
— Не пойму, о чем ты болтаешь, мужлан, — холодно произнесла она. — Поди прочь, я впервые тебя вижу.
— Элис! — воскликнул Том и осекся.
Он никак не мог поверить, что подруга его детства, его детская любовь, может так глядеть сквозь него, словно он сделан из чистого стекла. Словно он для нее ничто, пустое место. Словно никогда для нее ничего не значил. Бесконечно долго длилась эта минута; в ее лице ничто не шевельнулось, не изменилось, оно оставалось все таким же надменным и равнодушным, только глаза сияли, как прежде.
Резко повернувшись на каблуках, Том бросился прочь, подальше от этого пустого улыбающегося личика. Он пробился сквозь толпу, перепрыгнул через калитку в самом углу поля, и только его и видели.
Снова раздался беспечный смех Элис. Она помахала рукой музыкантам, которые, наблюдая за происходящим, играли кто в лес, кто по дрова, умолкая один за другим.
— Чего же мы ждем? Давайте танцевать! — весело крикнула она. — Танцевать, танцевать!
ГЛАВА 23
Когда они вернулись домой, миледи спала. Элис и Хьюго на цыпочках прокрались мимо ее закрытой двери в спальню к Элис и велели Элизе позвать их, как только Кэтрин проснется. Милорд прошел прямо к бойнице и выглянул наружу. Элис вынула из волос ленточки и сбросила платье, открыв мягкие, соблазнительные плечи.
— Милорд, — тихо позвала она.
Хьюго оглянулся и холодно ответил:
— Не сейчас. Что это за парень пристал к тебе на поле?
Элис, казалось, не тронул отказ Хьюго.
— Да не знаю я этого парня, — отмахнулась она.
— Девушка, с которой я танцевал, та маленькая блондинка, уверяла, что это твой прежний возлюбленный. А его жена наговаривает на тебя невесть что. Якобы из-за тебя он потерял покой, ты приворожила его, теперь он не ест и не спит, думает только о тебе, а ее совсем не любит.
— А я-то тут при чем? — засмеялась Элис. — Хотя из твоих слов я поняла, что это, должно быть, Том из Ридейла. В детстве мы играли вместе. Но я не видела его десять лет! Он женился на какой-то мегере. Она кого угодно может оклеветать из-за того, что Том холоден к ней. Я тут не виновата.
— Нехорошо все это, — заметил Хьюго.
Он отвернулся и снова уставился в окно бойницы. Элис пожала плечами и отбросила назад волосы. На минуту она растерялась, затем подошла к нему, обняла за талию и прижалась к его спине.
— Нынче ночью, — тихо промолвила она, — нынче ночью, Хьюго, я позову к нам моих сестер и буду с ними забавляться. Я позову их, и они лягут со мной, станут ласкаться своими гладкими телами, и я получу бесконечное наслаждение.
Плечи Хьюго напряглись, она почувствовала его возбуждение, но он не оборачивался.
— А как же ты? — кокетливо продолжала Элис. — Нет, тебе, пожалуй, ничего не перепадет. Ни поцелуя, ни даже легкого прикосновения. Будешь лежать, словно скованный по рукам и ногам, и только наблюдать и облизываться, а они станут трогать меня своими нежными пальчиками, нежными губками и язычками. Ты будешь смотреть, как извивается мое тело под их неистовыми ласками, и слушать, как я кричу от удовольствия.
Хьюго вздохнул, желание уже охватило его, он наклонил голову и прислонился лбом к холодной каменной перемычке окна.
— Я разрешу им, и они свяжут меня, — фантазировала Элис. — Ты увидишь, какие муки я испытываю, доставляя им радость. Увидишь, как я пробую освободиться, порвать их страстные путы, когда они проникают во все мои отверстия, услышишь мои крики, я буду умолять их прекратить эту сладкую пытку.
Он повернулся в ее руках и крепко прижал к себе, уткнувшись носом в ее обнаженные плечи, вдыхая запах ее кожи и волос, но лицо его оставалось угрюмым.
— Там, на поле, была безобразная сцена, — сказал он. — Ты должна быть осторожней.
Элис раздраженно отпрянула.
— Ну что я могу поделать со сплетнями? Ничего! Все переменится, люди смирятся. Увидят нашего сына, привыкнут к тому, что я всегда рядом с тобой, что я госпожа в этом замке, госпожа во всем, кроме имени.
Милорд покачал головой — слова ее, судя по всему, его не убедили.
— Сегодня же вечером Кэтрин должна ужинать в зале, — заявил он. — Хватит с меня этих намеков, сыт по горло. Слишком много было опасных сплетен про колдовство и про то, что Кэтрин осталась одна, что ее отодвинули в сторону.
Пожав плечами, Элис подняла к нему голову и улыбнулась.
— Меня не интересует, кто там и что болтает, — уверенно произнесла она. — Важно одно: я жду от тебя ребенка, я здорова и сильна. Пусть болтают, что хотят, пусть думают, что хотят. Что бы ни говорили, это не имеет значения. Ты всегда защитишь меня, и твой отец тоже. Все эти старухи, которые шепчутся по углам, не могут мне навредить.
— От этого вред для всех нас, — резко возразил Хьюго. — Ты, Элис, просто дура, если считаешь, что находишься в безопасности. Каждое слово против меня, каждая фраза, порочащая мое имя, — это угроза миру и благоденствию всего края. Нынче чернь может взбунтоваться по любому поводу. В такие времена люди подозрительно относятся к колдовству, боятся его. Сейчас везде полно бродяг, монастыри закрываются, и монахи выходят на большую дорогу, повсюду выражая недовольство из-за потери своего пристанища. Произошли такие перемены, которых и предположить никто не мог. Маленькие аббатства, и мужские, и женские, исчезают, и в людях зреет недовольство — они привязаны к старой религии, к устоявшимся предрассудкам. Но мне не нравится, когда меня осуждают. Выезжая из замка, я хочу встречать улыбки. Мне приятно, когда мое имя вызывает уважение, когда хорошенькая девушка ласково улыбается и кокетливо приседает передо мной, а не убегает прочь от страха перед твоими чарами. Сегодня на поле ты нехорошо себя вела, Элис. Тебя перед всеми открыто назвали ведьмой, а ты не стала это отрицать.
