Эллен Марш - Укрощение строптивых
– Если он вдруг позовет вас, вы будете рядом, – заметил он. В этих словах была правда. Иден настолько устала, что не стала возражать и послушно уселась.
Иден заснула мгновенно, глаза у нее закрылись еще до того, как доктор развернул одеяло и укрыл ее. Она не шевелилась, ей не мешали дневной свет и яркие лучи солнца, поднимающегося все выше и выше на зимнем небосводе. Не заметила она и заката, когда небо стало сначала неистово розовым и золотистым и наконец глубоким темно-синим, цвета наступающей ночи. В комнате одну за другой зажгли лампы.
Все время приходили и уходили люди, они перешептывались о чем-то с доктором через приоткрытую дверь. Некоторые выражали недовольство, что их не пускают, но добряк-доктор твердо стоял на своем, а одного вида здоровенного привратника усадьбы, пришедшего на помощь, было достаточно, чтобы спровадить даже самых упрямых.
Когда Иден проснулась, ночь уже прошла, занимался новый день. Она проспала целые сутки и даже не заметила этого. Иден ужасно рассердилась на доктора за то, что он не разбудил ее, но как только она выбралась из глубокого кресла и коснулась лба Хью, то поняла, что жар прошел. Хью спал глубоким сном, не подозревая о ее присутствии. Сердце у Иден болезненно сжалось, когда она вспомнила слова доктора о том, что Хью, возможно, никогда не сможет полноценно пользоваться сломанной рукой.
А может, это и к лучшему, решила она, его больше не будут призывать на всякого рода опасные дела из патриотических соображений, которые ничего не говорили ей и которые Хью принимал слишком близко к сердцу. Пусть порядок в империи поддерживают лондонские министры, разведывательное управление, полиция. Честные граждане таковыми и должны оставаться, а сам Хью не раз признавался ей, что управление имениями отнимает у него почти все время.
Конечно, жаль, если его рука не восстановит полную подвижность, он уже не сможет сполна насладиться охотой на chinkara, тигра или кабана в Индии, не сможет как следует прицелиться. Но эта мысль вовсе не привела Иден в неописуемый ужас, потому что для нее это означало, что Хью теперь придется довольствоваться охотой на вальдшнепов на болотах Роксбери, и он никогда не оставит ее надолго.
При этой мысли глаза ее широко раскрылись. Господи, о чем она только думает! Надеется, что они заживут счастливо и не будет между ними ни обид, ни тайн? Что забудут прошлое и заживут спокойной жизнью, как влюбленная парочка, и Господь благословит их детьми? Как же! Особенно если учесть их своенравные характеры или то, что Хью никогда не простит ей роли, которую она сыграла в штурме ворот усадьбы...
Иден отдала бы все на свете, лишь бы Хью не был так тяжело ранен, но откуда ей было знать, что он там появится? Она-то была уверена, что он в полной безопасности, скрыт в хижине в самой глуши леса и бабка Тома Паркера присматривает за ним. Как несправедливо, что он винит ее в случившемся, как несправедливо! Но она не могла забыть его простых слов и обреченности, с которой они были сказаны. «Интересно, он теперь отправит меня к дедушке?» – подумала Иден. Мысль эта была столь невыносима, что она выбежала из комнаты и бросилась по лестнице вниз.
Но и внизу не было покоя: дом заполнили какие-то незнакомые ей люди. Иден остановилась в дверях гостиной, растерявшись от вида полудюжины незнакомых мужчин, удобно устроившихся в креслах. Было ясно, что сидят они так уже давно. Стол перед ними был уставлен пустыми чашками из-под кофе, на тарелках лежали недоеденные бутерброды. Иден запоздало пожалела, что не удосужилась снять бриджи и сапоги, и в подтверждение того, что наряд ее был явно неуместен, на нее устремились изумленные взгляды, в комнате воцарилось глубокое молчание.
– Господа? – расправляя плечи, нарушила молчание Иден.
Это тихо произнесенное слово оказало замечательное воздействие: мужчины дружно повскакали со своих мест и начали нелепо раскланиваться перед ней. Однако не было ничего нелепого в поведении коренастого мужчины, который представился как Джордж Трембел и чьи многочисленные титулы, которые он называл как бы между прочим, ничего не сказали Иден. Она решила, что это высокопоставленный чиновник из местной администрации, приехавший расследовать события прошлой ночи.
Она не ошиблась, действительно так и было. Последующие пятнадцать минут Иден вежливо отвечала на его вопросы и на вопросы остальных, которые задавали их с нескрываемым любопытством, считая, что при ясном дневном свете вся эта история звучит совершенно неправдоподобно.
Но тревога на их лицах и то, что наверху в тяжелом состоянии лежит ее муж, – все подтверждало серьезность обстановки. Вопросы, несомненно, продолжались бы еще долго, если бы доктор Блейкни не заглянул случайно в гостиную и не увидел, как измучена Иден.
Невероятно, но ему очень быстро удалось избавиться от них. Когда все разошлись, Иден с благодарностью опустилась в ближайшее кресло и закрыла лицо ладонями.
– Сожалею, что вам пришлось пройти через это, дорогая, – сказал доктор и успокаивающе похлопал ее по плечу. – В поисках истины они забывают обо всем на свете.
Он подошел к буфету и налил бренди.
– По-моему, мои ответы их не удовлетворили, – задумчиво сказала она.
– Они смогут вернуться, – подтвердил доктор с искренним сожалением. – Уверен, из Лондона тоже приедут, не заставят себя ждать. Все графство только об этом и говорит, боюсь, вам не избежать дальнейших расспросов.
– Я не возражаю, – тихо сказала Иден. – Надеюсь, что смогу рассказать им то, что они хотят знать... если я, конечно, буду еще здесь.
– Что вы хотите этим сказать? – встревоженно спросил доктор. – Вы собираетесь уехать?
Иден устало положила голову на спинку кресла, посмотрела на него, но ничего не сказала, только неожиданная грусть заволокла ее огромные синие глаза.
Наступила ночь, подул завывающий северный ветер, он стучал в окна и гремел по крышам ледяной дробью. Во всех комнатах разожгли камины, просторный дом Роксбери согрелся и, несмотря на огромные размеры, стал приветливо уютным, мир и покой снизошли на его измученных обитателей.
Благодаря неимоверным усилиям доктора представители местных властей с неохотой согласились не беспокоить их больше, пока не приедут чиновники из Лондона. Обитатели усадьбы наконец вздохнули с облегчением. Известие о том, что граф чувствует себя лучше, волшебным образом подействовало на челядь, которая очень волновалась за хозяина. Большинство слуг занялись обычной работой, хотя и перешептывались между собой, не переставая обсуждать невероятные события той ночи, когда перед воротами их дома погиб Чарльз Уинтон.
Иден тоже в значительной степени пришла в себя, но никому бы и в голову не пришло, что это спокойствие – чисто внешнее. Никто не заметил сумятицы у нее в голове, кроме Хью, который проснулся около полуночи, мучимый страшной жаждой. У него вырвался стон, которого он сам даже не заметил. От стены сразу же отделилась тень, кто-то склонился над ним. Ему поднесли чашку с водой, он с жадностью выпил все до дна. Потом откинулся на подушки и лежал какое-то время неподвижно, затем повернул голову и медленно открыл глаза. Рядом с ним в кресле сидела Иден. Она сидела спиной к нему и задумчиво смотрела в темноту. Свет от ламп освещал ее волосы, которые свободно спадали у нее с плеч и отсвечивали золотом. Хью ничего не говорил. Он просто смотрел на нее и вспоминал давнишнюю ночь на балу в Дели, когда ему в голову пришла мысль, что волосы у Иден напоминают цветом спелую пшеницу и что красивее ее он в жизни никого не встречал.
