Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
Баронесса Рутвика фон Лауше! Мало того что он выдумал невозможное имя, так еще и приписал ей дворянское происхождение!
Но Стивен лишь снова расхохотался:
– Мне очень нравится имя Рутвика. А если бы он превратил тебя в Аманду? Или в Отилию? Ты либо вздрагивала бы всякий раз, когда я звал бы тебя, либо вообще не реагировала бы, потому что не привыкла к этому имени. И титул баронессы тебе очень идет.
– Ты так считаешь? – спросила она, уже смирившись с новым именем.
Нет, оно было звучное, этого не отнять. И то, что ее назвали в честь крохотной речушки, текущей в ее родных лесах, тоже в некоторой степени утешало.
– Еще как считаю! Ты станешь сенсацией на этом судне! Вот так! – Он поднялся и протянул ей руку. – Предлагаю отправиться на первую экскурсию.
Едва они успели войти в салон, как другие пассажиры уже вовлекли их в беседу. Куда бы они ни пошли, повсюду находились те, кто хотел представиться им, перекинуться парой слов. Казалось, тот факт, что им предстояло провести вместе ближайшие две недели, развязывал языки и делал людей более общительными, чем обычно. Отплытие из Гамбурга – грустное и волнительное событие – свершилось в тот самый миг, когда их позвали на первый ужин на борту. Стюард подвел их к столу, и Рут поначалу испугалась: она ожидала, что они будут ужинать втроем за маленьким столиком, но вместо этого ей пришлось сесть за огромный круглый стол, рассчитанный на восемь человек. Однако уже в следующее мгновение она ощутила руку Стивена у себя на спине – он напоминал ей о том, что нужно держаться уверенно и не падать духом.
Сперва Рут еще смущалась и больше улыбалась, нежели принимала участие в разговоре. Но после того, как Стивен назвал ее имя, люди реагировали так, что она просто не могла продолжать скромничать. Кроме того, обстановку существенно разряжала Ванда: то официант угощал ее чем-то особенно вкусным, то пожилой господин складывал для нее зверушек из своего носового платка, то одна из дам, вся увешанная украшениями, привлекала ее внимание, – своим веселым детским смехом Ванде удалось завоевать расположение пассажиров «Валькирии». Гордо выпятив грудь, Рут наблюдала за тем, как приходят в восторг от ее дочери совершенно чужие люди.
После ужина они наконец-то снова остались одни. Стивен предложил немного прогуляться по палубе перед сном. Рут согласилась – в такой день она была согласна на все! Верхняя палуба, на которой они в конце концов остановились, была пуста и располагалась в центре судна, в это время ее уже освещали две газовые лампы. Рут положила Ванду на один из шезлонгов, стоявших в ряд в ожидании гостей, которым захочется позагорать. Стивен накрыл девочку курткой. Они с Рут стояли у поручней рука об руку, подставляя лица встречному ветру.
– Такого заката я никогда в жизни не видела! – Глаза Рут сверкали от восторга, когда она махнула рукой на запад.
– Это потому, что солнце здесь ничто не заслоняет и оно может показать себя во всей красе. Там, где оно сияет ярче всего, и будет твой новый дом, – прошептал Стивен в волосы Рут, а красный шар медленно, но неотвратимо опускался в бескрайнюю морскую синь.
– Я так счастлива, что вот-вот расплачусь, – прошептала Рут, и по щекам ее скатились первые слезинки.
Стивен крепко обнял ее за плечи.
– Не нужно плакать, просто будь счастлива. Бери пример со своей дочери!
– А что с ней? – тихо поинтересовалась Рут.
– Кажется, она наслаждается новой жизнью от всей души. Необычный дар для ребенка и к тому же достойный подражания. – Стивен негромко рассмеялся. – Любой, кто поглядел бы на Ванду сегодня, непременно уверился бы в том, что она родилась с золотой ложкой во рту![25]
Рут с любовью поглядела на маленькую фигурку дочери, светлые локоны которой ярко выделялись на фоне черной куртки Стивена. Нет, золотой ложки у нее там, откуда они приехали, точно не было. Рут перевела взгляд на Стивена, и глаза ее блеснули гордостью:
– Если ложка и была, то только стеклянная!
Тот, кто хочет узнать, что случилось дальше с сестрами Штайнманн, может предвкушать продолжение этого романа.
Примечание
Все имена и действующие лица – а вместе с ними и моя история – являются выдуманными. Однако принятый в Лауше обычай давать некоторым членам семьи мужского пола особые прозвища нашел отражение в романе (например Кривляка Пауль или Карл Фляйн по прозвищу Швейцарец).
Истина заключается в том, что стеклянные елочные игрушки действительно были изобретены в Лауше, но какая именно семья первой начала этим заниматься, установить сейчас невозможно. Скорее всего, «изобретатель» был не один, над этим проектом работали несколько стеклодувов одновременно. Кроме того, считается, что первые рождественские игрушки появились еще в середине XIX века, то есть раньше, чем происходит действие в моей книге. С уверенностью можно сказать, что рабочие будни стеклодувов в тех или иных случаях были еще более суровыми, чем я описываю в своем романе.
Правда и то, что Франклин Вулворт экспортировал елочные игрушки из Лауши в Америку и они отлично продавались во всех его магазинах.
Лауша до сих пор считается столицей стеклодувов Германии.
Благодарности
Огромное спасибо хочется сказать всем, кто внес свой вклад в появление этой книги, но в первую очередь Михаэлю Хаберланду и его семье. В его стеклодувной мастерской в Лауше изготавливают елочные украшения в соответствии со старинной традицией.
Кроме того, я благодарна доктору Хелене Хорн из музея Искусства изготовления стекла в Лауше, которая посоветовала мне замечательную литературу, а ее справочник «400 лет стекла из Тюрингии» предоставил очень ценную информацию по интересующей меня теме.
Сноски
1
Перевод И. И. Канаева. (Здесь и далее примеч. ред., если не указано иное.)
2
«Принцесса Шиповничек» – немецкая народная сказка с сюжетом, похожим на сюжет «Спящей красавицы» Ш. Перро.
3
Парижская вода (фр.). (Примеч. пер.)
4
Парижский король (фр.). (Примеч. пер.)
5
Ксантиппа – жена греческого философа Сократа, известная своим плохим характером. Ее имя стало нарицательным для сварливых и дурных жен.
6
Клиентов (фр.). (Примеч. пер.)
7
В моде (фр.). (Примеч. пер.)
8
Майский праздник (майские танцы, праздник майского дерева) – распространенный в Европе обычай отмечать начало лета, уходящий корнями в языческие времена.
