Янтарный след - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Под ногами появилось нечто твердое. Покачнувшись, Снефрид обрела равновесие, огляделась и поняла, что стоит на берегу Волхова. С одной стороны блестит вода широкой реки, с другой – чернеют ивы. Луна почти не передвинулась.
Фюльгья была рядом с ней – все в том же виде молоденькой девушки с длинными распущенными волосами.
– Свенельд! – в тревоге окликнула Снефрид.
При этом имени фюльгья резко подняла голову, ресницы ее затрепетали.
– Я здесь! – отозвался знакомый голос, и темная фигура шагнула к ней. – Куда ты пропала?
Не зная, что дальше делать, Снефрид подтолкнула к нему фюльгью. Но та и сама уже услышала родной для нее голос. Глаза ее широко открылись и засияли, на юном лице вспыхнула улыбка.
Раздался возглас – Свенельд ее увидел.
– Вито! – с величайшем изумлении воскликнул он. – Ты как здесь…
Фюльгья уже спешила ему навстречу. Сделав несколько торопливых шагов, она бросилась ему на шею, обвила руками, потянулась и страстно поцеловала. И… пропала – слилась с ним полностью, втянулась внутрь человеческого тела.
Только сейчас Снефрид опустила жезл и немного перевела дух.
– Что… – чуть погодя донесся из тьмы голос Свенельда. – Что это было?
– Твоя фюльгья вернулась. Как ты чувствуешь теперь… что с тобой?
– Мне показалось, тут моя… А знаешь… – Свенельд прислушался к себе. – Как-то на сердце повеселее стало. Такая была тоска… будто камень. А теперь нет ее.
– Мы вернули твою фюльгью! – Снефрид с облегчением выдохнула. – Теперь твоя удача вновь с тобой.
– А как же… Унева? – Свенельд оглянулся через плечо.
Снефрид тоже глянула ему за спину, но черной тени больше не увидела.
– Она будет возвращена в свой род. Мы заключили договор.
– Кто – мы?
– Я и моя диса. С норной Урд.
– Ну я и в дружину попал… – пробормотал Свенельд. – Такого даже Мирава не умеет.
– Кто это?
– У нас в доме женщина одна, тоже та еще чародейка. Но чтобы с дисами дружбу водить… Ладно. Пора мне к своим. Меня дренги ждут вон там, за теми ивами.
– Что ты им сказал?
– Ну, что… – Свенельд ухмыльнулся. – Что я мог сказать? Что если женщина желает со мной наедине повидаться, они мне тут не нужны!
Снефрид фыркнула. Только бы до Хлёдвира не дошло!
– Ну, знаешь! – Свенельд подошел к ней вплотную, и при свете луны она снова увидела его лицо. – Если ты вернула мою удачу… я тебя до Силверволла на руках отнесу!
Снефрид засмеялась. Свенельд наклонился и быстро поцеловал ее, а потом пошел к дальним ивам.
Даже двигался он теперь как-то иначе, походка стала бодрее, в ней сказывалось хорошее настроение. Снефрид смотрела ему вслед: кажется, ей только предстоит узнать, что за человек он на самом деле, освобожденный от порчи. Он быстро исчез в сумерках, и как он уехал, Снефрид не услышала, сколько ни вслушивалась в звуки ночи.
Поход к источнику Урд уже казался сном. Но если ей и правда удалось вернуть Свенельду удачу, потерянную на тропах кровной мести, то тем самым она обеспечила и себе успех дальнейшего пути.
А что вышло – станет ясно уже на днях.
* * *
– О боги, что это? – Разглядев впереди Хольмгард, Снефрид в испуге встала на ноги. – И здесь какая-то война?
Вот уже седьмой день, миновав Вельи Пороги, дружина Асварда Соболя на речных лодьях двигалась вверх по течению могучего Волхова. Снефрид не уставала поражаться величию этой реки, чье мощное течение, особенно при противном ветре, затрудняло движение лодий. А заодно и величине той страны, в которую они вступили: если владения Олава конунга начинаются в Альдейгье, то вот уже дней десять они движутся по ним с севера на юг, но не достигли даже места жительства самого конунга. Говорят, подвластны ему земли простираются так же далеко во все стороны света, но дальше Хольмгарда никто из ее спутников и сам не бывал, кроме Лейви. Теперь Снефрид верила, что от Хольмгарда до Меренланда целый месяц пути – при такой величине страны это достоверно. И еще сильнее верилось, что там, в Меренланде, закончится сам Средний Мир и начнется Утгард – не может Мидгард быть еще больше! «Поверь мне, он еще больше! – смеялся Лейви. – От Меренланда еще несколько месяцев пути дальше на восток, потом на юг – и будет Хазария, Хазарское море, Серкланд! Вот, может, за ними уже ничего нет, тут я не могу поручиться». – «А Утгард?» – «Утгард, понимаешь, он как-то между Меренландом и Хазарией. Когда мы через него шли, это был настоящий Утгард!»
Олав конунг, владыка таких огромных пространств, казался лишь немного уступающим самому Одину. Всякая река мельче возле истоков, но Волхову, ложу Змея, истоком служит не какой-нибудь ключик в овраге, а озеро Ильмень, что у окрестных жителей считается земным отражением неба. Хольмгард располагался чуть ниже озера, и Волхов близ него был широк и могуч. Речные берега здесь намного ниже и ровнее, чем на порогах, но Хольмгард стоял на холме, возвышаясь над округой. В широкой синей реке отражались белые облака, и так легко было вообразить, что плывешь по небесному морю – океану громов, – приближаясь к причалам самого Асгарда.
И при первом же взгляде на Хольмгард вспомнились строки «Прорицания вёльвы»:
Разрушился вал вокруг крепости асов,
Когда осаждали их ваны отважные[19]…
Укрепления Хольмгарда строили выходцы из Северных Стран, привыкшие к тому, что гавань и корабли нужно защищать от возможных нападений со стороны суши. Поэтому Хольмгард, будучи только построенным, напоминал вик Бьёрко: причал и место корабельной стоянки были защищены высоким валом, полукольцом со стороны поля, и концы вала упирались в речной берег. Но возвели его более полувека назад, и к нынешним дням вал Хольмгарда обветшал и был подмыт рекой, бревенчатая стена и башня сохранилась только с южной стороны. Лодьи свеев приближались к Хольмгарду с севера, и отсюда было видно – дубовая стена развалилась, бревна ссыпались в ров. Показалось, что город разрушен какими-то врагами, и душу Снефрид залило отчаяние. Неужели судьба нанесет ей такой удар, когда она уже почти у цели!
К счастью, Асвард ее успокоил.
– Нет, здесь давно уже так, – ответил он, и на его суровом лице отражалось удовольствие от близкого конца путешествия. – Сколько лет сюда езжу, всегда так и было. Никто на них не нападал, с этой стороны стена сама обвалилась. Волхов каждый год ее подмывает. Хакон конунг,
