Вирджиния Хенли - Соблазненная
Мистер Бэрке сказал, что ужин будет в восемь, но только что пойманный и закопченный на месте лосось стоит того, чтобы подождать. Адам Сэвидж тщательно побрился и переоделся. Надел чистую полотняную рубашку, правда, пренебрег галстуком или шейным платком.
Когда он вошел в банкетный зал, свет от камина трепетал на стенах, как и столетия назад. Он сразу увидел, что Антония спустилась раньше него и сидела за освещенным свечой дубовым трапезным столом. Усевшись напротив, он удивленно раскрыл глаза, увидев, во что она одета. На ней был золотой лиф в виде короны, который она носила в Венеции. Быстрее забилось сердце, отвердели шары, но он усилием воли подавил желание.
Овладев собой, он криво улыбнулся. Теперь он ясно представлял, какую игру она затеяла. Она пыталась обольстить его. В Венеции ей это удалось, но сегодня совсем другое дело. Он по праву заговорил первым. Голос был сильным и твердым:
— Антония, сегодня у нас все начинается сначала. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы разводить церемонии, и я надеюсь, что мы поладим.
Антония совсем не собиралась начинать ссору. Не произнося ни слова, она с подчеркнутым вниманием слушала его, надеясь, что романтическая атмосфера и соблазнительный лиф, позволяющий мельком увидеть груди, настроят его на легкий флирт.
— Приношу прощения за все требования, которые я предъявлял к тебе, когда принимал за молодого лорда Антони Лэмба.
Он терпеливо ждал ответа, но она лишь макала ложку в суп, задумчиво глядя на него своими зелеными глазами.
Ей хотелось сказать, что она принимает извинения, но она понимала, что ее слова вызовут новую вспышку. Адам Сэвидж, несомненно, относился к тем, кто редко извиняется.
Он доел суп.
— Отныне мы должны всеми силами беречь твою репутацию. Я уже объяснил миссис Кении, что ты приехала сюда в мужской одежде, чтобы избежать сплетен, так как путешествовала не в сопровождении женщины. Она лопалась от любопытства, наблюдая за твоими ни на что не похожими выходками.
Мистер Бэрке подал копченого лосося в собственном соку, приправленном петрушкой и укропом, с крошечными клубнями молодой картошки, хвостиками спаржи, морковкой и пастернаком. Блюдо завершал салат из зеленого лука, свежих грибов, кресса и папоротника. Когда они принялись за лосося, из печи достали сочных куропаток и пирог с крольчатиной.
Настала очередь Антонии улыбаться. Сначала она была мужчиной, потом стала женщиной. Интересно, за кого ее примет миссис Кении сегодня вечером.
Глядя на игру света и тени на прелестном личике и оголенных плечах Тони, Адам старался угадать ее заветные мысли. Можно было подумать, будто она знала что-то такое, что неведомо ему. Он допустил ошибку, посмотрев на ее рот. Последствия для него были немедленными и вполне определенными. Ее рот был создан для любовных утех.
Макнув палец в соус, она облизала его. У него напрягся и затрепетал. Адам незаметно пошевелился, чтобы отпустить натянувшуюся между ног ткань. Он старался подавить желание, но оно разгоралось, вырываясь из-под контроля, при воспоминании о том, как обсасывал ее чувственную нижнюю губу. Когда же она потянулась за бокалом и груди ее чуть не вывалились из лифа, его до самого кончика фаллоса словно током пронзило. Ему больше не хотелось есть — грыз другой голод.
Когда мистер Бэрке принес следующее блюдо, Сэвидж покачал головой и сказал, что ему достаточно. Когда он заговорил, оказалось, что голос сел. Он прокашлялся.
— Когда вернемся в Лондон, ты появишься в свете как леди Антония Лэмб. Скажешь, что жила у друзей далеко от города. Я же оповещу, что лорд Антони Лэмб отправился на Цейлон.
Антония не сводила с него глаз, пропуская мимо ушей его слова об устройстве ее судьбы. Здесь, в его собственном замке, его надменный вид казался вполне естественным. С длинными волосами и изрезанным шрамами лицом он мог свободно сойти за воина из прошлого века. Она представила, как его бронзовое тело овладевает ею и она уступает, и по телу пробежала легкая дрожь. Она бы отдала душу за то, чтобы эта фантазия сбылась.
Адам Сэвидж бросил на стол салфетку и отодвинулся от стола, ожидая, когда она встанет. Он выглядел настолько невозмутимым и полностью владеющим собой, что ей ничего так не хотелось, как разнести эту невозмутимость на мелкие кусочки. Она вышла из-за стола. Встал Адам. То, что он увидел, заставило его прирасти к полу. Изящный женственный золотистый лиф дополняли узкие брюки и туфли на высоких каблуках. Мальчишечьи штаны подчеркивали ее длинные стройные ноги и обтягивали очаровательные округлости. Он вспомнил, как эти ноги обвивали его голое тело, и… погиб.
О планах выдать ее замуж было забыто. Она принадлежала ему. Навсегда.
Он решительно подошел к ней и обнял сильными руками. В голосе звучали бархатистые чувственные нотки:
— Мы еще не завершили дела.
Глава 35
Антония, дрожа, обвила руками его могучую шею, перебирая пальцами его длинные черные волосы. Щека покоилась на широком плече, и она слышала сильное, ровное биение его сердца. Он шагнул к лестнице. Нежной щекой она ощущала грубую ткань рубашки и внезапно обмякла всем телом, вспомнив, что его голая волосатая грудь будет жестче полотна. Закрыв глаза, она вдыхала запах мужчины, и от желания кружилась голова.
Взбегая по лестнице, он прижал ее к себе, и она почувствовала, как его твердые, словно мрамор, бедра трутся о ее мягкие ягодицы, осознавая, какой могучий прилив энергии получило его великолепное тело благодаря ее присутствию. Он нес ее как пушинку Она наслаждалась ощущением его огромной сексуальной мощи, зная, что вся она будет растрачена на нее.
Внезапно ею овладели робость и страх. Что, если она не удовлетворит Сэвиджа как женщина? Когда он вносил ее в свою спальню, она украдкой взглянула на его лицо:
на нее пристально смотрели светло-голубые глаза. В них светились пламя и лед. Упрямо сжатый рот казался невероятно жестоким. Тони судорожно вздохнула. Она никогда еще не видела у него такого выражения лица. Он был похож на сатира, нет, это было свирепое выражение дикого зверя, первобытного, неукрощенного. Похож на леопарда.
Ее почти опалило жаром его тела. Необузданная мужская стихия полностью поглотила ее. Неужели она сошла с ума, позволяя ему нести к себе в постель? Он был устрашающе черен. Слишком огромен, слишком стар для нее! Он был опытным распутником, безнравственным, погрязшим в разврате и грехе.
Неся «добычу» к себе в постель, Адам Сэвидж чувствовал, как его захлестывает высоко вздымающаяся волна желания. Кровь, замедлив бег, пульсировала в груди, чреслах и даже в подошвах. Его член так налился, что он с трудом поднимался по лестнице, а когда он терся о ее ягодицы, это было настоящей пыткой.
