Советско-Вьетнамский роман - Андрей Игоревич Фальков
– Василий? – бородатый ткнул толстым пальцем Кашечкину в живот.
– Да. – Кашечкин отстранился.
– Ну тогда давай пять. – Бородатый протянул ему пухлую ладонь. – Паша.
– Василий Кашечкин. – Кашечкин пожал мягкие пальцы.
– Ждешь? – Паша попытался подцепить пальцем букет, но Кашечкин поспешно спрятал его за спину.
– Значит, ждешь. Светка просила передать, что задерживается.
– У нее семинары продлили?
– Ага, – как-то нехорошо усмехнулся бородатый, – продлили. Сказала, чтобы ты подождал.
– Я жду. Спасибо. А вы вместе учитесь?
– Да. Вот так вот бог свел, вместе с ней учиться.
– И скоро она придет?
– Не-а! – помотал головой бородатый. – Не скоро. Знаешь что, товарищ младший лейтенант, а пойдем-ка пива выпьем?
– Да вы что, никак нельзя! Я Свету ждать должен.
– А брось ты! – Бородач снова усмехнулся. – Она часа через два только будет. Не раньше. Просила развлечь тебя пока что. Вот и развлечемся пивком. Кстати, и цветы в воду поставим, а то из них уже веник получился.
– Это далеко? – При мысли о холодном пиве, недоступной в училище роскоши, Кашечкин сразу стал более сговорчив. Да и цветам не мешало бы отдохнуть.
– Недалеко. Тут на Дмитровке классный пивняк есть. Там раков к пиву дают! – Паша заговорщически поднял палец и потянул Кашечкина за рукав. – Пошли, пока я добрый. Успеем как раз!
Кашечкин повернулся и побрел за ним.
– Только вот что, – Паша обернулся. – Поскольку я альтруистично делаю доброе дело, развлекаю тебя, между прочим, в ущерб своему собственному времени, ты меня угощаешь.
– Что?
– За пиво заплатишь. И рака одного купишь. Я, вишь, без степухи остался.
– Без чего? – не понял Кашечкин.
– Без стипендии.
– Украли?
– Не! – Паша оскалился кривой улыбочкой. – По философии трояк огреб. Зато я тебе кое-что интересное расскажу!
Они вместе вышли в калитку. Студенты, сидевшие на лавочках, начали бурно это явление обсуждать. Как же так, гулял офицер, с букетом, явно ждал студенточку на прогулочку. А вместо студентки явилось бородатое чучело, взяло офицера под ручку, и они вместе куда-то ушли? Есть повод для кривотолков и анализа морального облика!
Немного пройдя московскими переулками, они перешли улицу Горького и нырнули в какой-то подвальчик. Спустившись по ступенькам, они действительно оказались в пивной, малолюдной в рабочее время.
– Привет, тетя Клава! – Паша радостно распростер объятья огромной буфетчице, стоявшей за грязной стойкой.
– Здравствуй, студент, – кивнула та. – Ты как сегодня, при деньгах?
– Студенты при деньгах не бывают. Вот он, – Паша указал на Кашечкина, – угощает. Нам по кружечке и по одному рачку. И не разбавляй, смотри!
Буфетчица со стуком поставила на стойку две кружки с обильным пенным верхом, глубокую тарелку и плюхнула на нее двух ярко-красных раков.
– Вот спасибо! – Паша просиял. – Я пойду, столик займу. А ты того, плати и приходи.
Они заняли мраморный столик на высокой железной ножке. Отхлебнули пива. Паша с хрустом отломил рачью клешню, обсосал, пожевал и сказал:
– И давно ты со Светкой знаком?
– Какое это имеет значение? – насторожился Кашечкин. – У нее что, кто-то есть?
– Был, – хихикнул студент, – а сейчас нет. Ну, так давно знаком?
– Вчера я с ней познакомился. Случайно, на улице.
– Что, так прямо и случайно?
– Да, конечно. А потом мы в кино пошли.
– Нравится она тебе?
– Да кто ты такой, чтобы спрашивать? – удивился Кашечкин. – Пей свое пиво.
– А я тебе добра желаю. Я может, за Светкой и сам бы поухаживал. Девочка богатая и красивая!
– Да я тебе! – Кашечкин стукнул по столику кулаком. Тарелка с оставшимся в одиночестве раком зазвенела.
– Умолкаю, умолкаю! – Паша ернически прижал руки к груди.
– Я уезжаю. По месту прохождения службы. И мне очень не хочется, – Василий сделал нажим голосом, – чтобы тут что-нибудь произошло.
– Да ты не бойся, лейтенант, служи спокойно. Можешь даже жениться. Тут ее все знают. Никто с ней гулять не будет.
– Вот и хорошо.
– А знаешь, почему? У нее папаша – кремень. Ты с ним еще не познакомился?
Кашечкин отрицательно помотал головой.
– Папашка у нее суровый. Хотя, может быть, ты ему и понравишься. Он сам, слышь ты, – Паша снизил голос, – полковник! Да не простой, а в каких-то органах. Ох и крутой мужик! Рассказывают, он за Светкой так следил, что на машине ее в школу возил и встречал. Шагу сделать не давал. И теперь не дает. Тут один за ней поухаживать решил, когда она еще на первом курсе была. Тоже цветочки принес.
Паша кивнул на букетик, заботливо поставленный в наполненную водой пивную кружку, и продолжил:
– Да, цветочки. И не домой, а на свидание. А она их домой-то и принесла. А на следующий день чуваку этому папаша и позвонил. В гости, дескать.
– Ну? – Кашечкин стал слушать намного внимательнее.
– А тот папаше отвечает, что, мол, дела, и нет времени. Так что ты думаешь? А, что ты думаешь?
– Думаю, они встретились.
– Ага! – радостно закивал бороденкой Паша, – встретились. На следующий день запихнули того друга в машину, прямо у института, и к папашке на допрос. А папашка сразу и спрашивает – мол, когда и как свадьба, где жить будете, и все такое. Мало того, сказал, что чуваку тому из универа уйти придется, чтобы семью содержать, но папашка ему, так и быть, поможет, на завод устроит. А тот чувак и говорит, что, мол, у них и не было ничего, что они и не целовались даже, и то да се…
Кашечкин слушал с интересом, не особо понимая, к чему клонит Паша.
– Да ты слушаешь?
Кашечкин кивнул.
– Слушай, ты этого рака есть будешь? – Паша ткнул пальцем в тарелку. – А то, может, я возьму?
– Если хочешь, бери, – кивнул Кашечкин.
– Вот спасибо, вот уважаю! – Паша смачно вгрызся зубами в шейку, прожевал и продолжил:
– Так вот. А папаша и спрашивает, типа что, жениться будешь сейчас, а из института сразу после сессии уйдешь? Ну, чувак, понятно, свое гнет. Мол, чувства надо проверить, и так далее. Кому же на вылет сыграть охота? Так чувства ему проверить не дали. Папаша тут же на месте его и отметелил. Да! – Паша потрогал скулу, почесал бороду. – Кожу вот рассадил. А через неделю декан его вызвал и сказал, что или чувак этот переводится на вечерний, либо вылетает к чертям! Год пришлось на заводе вкалывать, пока не восстановили.
– Так это ты за Светой ухаживал? – догадался Кашечкин.
– Только не надо сцен! Дело давнее.
– Тьфу! – Кашечкин сплюнул, – а я тут тебя слушаю.
Он выхватил цветы из кружки и пошел было к
