Жюльетта Бенцони - Нож Равальяка
— Раз там горят такие страсти, я думаю, о наших молодых пока вспоминать не будут.
Счастье продлилось еще два дня. Ни часом больше.
На третий потеплело, снег растаял, и дороги вновь стали пригодны для езды. Около полудня в ворота замка рысью влетел всадник и соскочил с лошади у крыльца. Это был полковой товарищ Тома, Анри де Буа-Траси, ставший его лучшим другом после того, как Антуан де Сарранс перешел в стан врагов. Кстати сказать, он был гостем на свадьбе.
Ростом немного ниже, чем Тома, Анри был подтянут и строен, одет всегда с иголочки, лицо его было тонко очерчено, небольшая острая бородка, живые карие глаза, изящный рот с великолепными зубами и... необыкновенно чувствительные ноги. Стоило кому-нибудь случайно наступить ему на ногу, он тут же выхватывал шпагу, а она в его руках была крайне опасным оружием. В остальном же это был самый веселый человек на земле!
В полдень, когда все сели за стол, для де Буа-Траси тут же поставили прибор. Он давно стал своим человеком в доме, так что буквально через несколько минут он сидел уже со стаканом в руке, промачивая сухое после дороги горло.
— Господин граф де Сент-Фуа, наш полковник, отправил меня за тобой, — объявил он Тома. — Ты нужен королю!
— Опять?
— Да, но на этот раз в самом деле. Именно поэтому меня за тобой и отправили.
— А что там с другим посланцем, тем, что приезжал в прошлый раз? — поинтересовался барон.
— Он умер, господин барон. Его нашли в камере отравленным. Конечно, это сделали для того, чтобы он не мог ответить на вопросы следствия. Так что по-прежнему неизвестно, кем он был послан и кто его хозяин.
— Ты знаешь, куда меня намерены отправить?
— Лучше спроси, куда отправляют нас, потому что мы едем вместе. Мы будем сопровождать одного из наших бывших начальников, маркиза де Праслена, он везет очередное конфиденциальное послание — письмо эрцгерцогу Альберту, с которым уже встречался ранее. Кроме достоинств воина, маркиз де Праслен наделен еще и способностями дипломата.
— Да, он действительно хороший дипломат, — признал барон Губерт, — я немного знаком с ним и полагаю, что догадываюсь, какова его миссия в Брюсселе. Судя по всему, он должен убедить Его императорское Высочество отпустить... или, точнее, дать возможность деликатно похитить и вернуть на нашу добрую старую родину прекрасную Шарлотту.
— Похищение было бы неблаговидным поступком, — с добродетельным видом сообщил де Буа-Траси, — тем более что мы там будем обладать полномочиями послов. Но, само собой разумеется, если принцесса де Конде захочет последовать за нами и будет настаивать на этом...
— Можете не сомневаться, что она будет настаивать, — подхватила графиня де Роянкур. — Ее тетя получает от нее письмо за письмом с просьбами прислать ей необходимую одежду. Конде увез ее, не дав возможности взять с собой хоть что-нибудь. У нее всего-навсего пара рубашек. Бедняжка на грани отчаяния.
— Ох, женщины, женщины, — вздохнул барон. — Неужели вы не понимаете, что все ее жалобы предназначены для короля и должны распалять его гнев? Подумать только, любимая среди лютого холода! Ей нечем прикрыться! Между нами говоря, эрцгерцогиня-инфанта Изабелла Клара прекрасно разбирается в оттенках знатности и никогда бы не оставила прозябать французскую принцессу, даже если бы ей и ее супругу очень хотелось, чтобы эта принцесса находилась подальше от их двора. Вы переночуете у нас, де Буа-Траси?
— Я бы с удовольствием, ибо ваше гостеприимство не знает себе равных, но, к сожалению, мы с Тома должны быть этим вечером в Лувре. Прошу простить меня, мадам, — добавил он, обращаясь к Лоренце, которую Тома успел снова взять за руку. — Я надеюсь, что когда-нибудь приеду к вам с доброй вестью и ваши прекрасные глаза посмотрят на меня как на друга.
Лоренца улыбнулась Анри, хотя сердце ее щемило от боли.
— Вы можете не сомневаться в моем дружеском расположении, потому что мой муж любит вас, — сказала она, вставая из-за стола. — Пойду соберу его вещи.
Тома и Лоренца вышли. Все остальные проводили их молчаливым взглядом. Барон Губерт издал веселый смешок.
— Вам по-прежнему по вкусу старая сливовица, де Буа-Траси?
— Ваша? Она незабываема!
— Тогда я распоряжусь, чтобы ее подали нам в библиотеку. Сливовица поможет вам скоротать ожидание.
— Ожидание? Вы полагаете, что оно...
— Может чуточку затянуться. Видите ли, мой милый, наши голубки вот уже две недели как не расстаются, и появляются только за столом, и то не всегда. А тут первая разлука!
—Значит, поскачем не рысью, а галопом, — философски заметил молодой человек. — Что тут скажешь? А она и впрямь удивительно хороша, — добавил он негромко, будто говоря сам с собой, конечно же, имея в виду Лоренцу, а не сливовицу.
Действительно, только два часа спустя на замковом мосту послышался топот лошадиных копыт, скакавших галопом...
***Наступил час ужина, но ни Кларисса, ни барон не ждали Лоренцы, они жалели девочку, которая наверняка лежит сейчас ничком на кровати и заливается горючими слезами. Но Лоренца спустилась вниз, не опоздав ни на секунду, нарядно одетая и улыбающаяся.
— Как ваши апельсины, отец? — поинтересовалась она.
Барон просиял, взял Лоренцу под руку и повел к столу.
— Узнаем завтра, дружок, — ответил он. — Завтра будет виднее.
Он был доволен: что ни говори, а благородная кровь всегда дает о себе знать...
***Только после отъезда Тома жизнь в Курси вошла в привычную колею с той только разницей, что после двух-трех ясных дней снова повалил снег и замки вновь стали изолированными островками, не пуская за порог своих обитателей. В уединенности было свое очарование. Посещений не ждали, двери в анфиладе гостиных держали закрытыми, а сами собирались в Голубой, где в камине всегда полыхал яркий огонь. Кларисса вышивала, а ее брат тем временем расширял кругозор Лори — свекор и новоявленная тетя охотно приняли ласковое уменьшительное Тома, — подбирая ей книги хороших авторов, а потом обсуждая с ней сюжет, героев, старинные обороты и перемежая критику с восхвалениями, что весьма забавляло вышивальщицу. Случалось, что все они даже обедали в библиотеке. Блюда привозили туда в специальных закрытых коробах лакеи, закутанные в теплые шарфы и шерстяные накидки, чтобы дорогой не замерзнуть. Владельцы замка не забывали о своих слугах: в отведенных им помещениях и караульне полыхали жаром большие жаровни.
Но были и неудобства — например, приходилось обходиться без новостей. Хотя кое-какие скудные новости доходили из Шантийи. Герцогиня Диана уехала в Париж, и, судя по ее отзывам, неблагополучная атмосфера при дворе стала и вовсе невыносимой. А что касается переговоров в Брюсселе, то о них совсем ничего не было слышно. Знали только, что маркиз Праслен и два его ангела-хранителя благополучно прибыли ко двору эрцгерцога.
