Жаклин Монсиньи - Флорис. «Красавица из Луизианы»
Батистина крепко держалась за поручни. Она пребывала в растерянности и не знала, что делать, а спросить совета было не у кого. Жорж-Альбер пронзительно верещал от страха и подпрыгивал у нее на руках. С одной стороны, ему очень хотелось поучаствовать в драке, а с другой стороны, он страшно боялся выстрелов и дыма, да к тому же он не хотел бросать свою подружку.
С борта вражеского судна донесся дьявольский гортанный крик. Батистина посмотрела в ту сторону и замерла, словно птичка, загипнотизированная взглядом змеи: на юте стоял уже виденный ею ранее великан и что-то орал, указывая огромной ручищей прямо на нее. Чудовищных размеров шляпа была по-прежнему низко надвинута на глаза и скрывала лицо гиганта, но Батистина ощущала на себе жестокий взгляд злобно сверкавших хищных глаз. В этой фигуре было что-то загадочное, угрожающее, наводящее ужас.
Две липкие от крови руки обхватили талию Батистины. Девушка истошно закричала: один из нападающих спустился по канату и буквально свалился Батистине на голову. Она отчаянно сопротивлялась, отталкивала от себя — обладателя волосатой груди, от которого воняло козлом. Батистина брыкалась, кусалась и Царапалась. Этот грязный тип старался усмирить ее и, видимо, собирался утащить свою добычу на разбойничье судно. Батистине даже показалось, что она слышит раскатистый смех главаря банды. Отважный Жорж-Альбер вцепился в горло наглецу, посмевшему напасть на его хозяйку. Малыш с наслаждением вонзил острые зубки в шею мерзавца, явно собираясь перекусить тому сонную артерию. От неожиданности и боли бандит выпустил Батистину и схватился рукой за окровавленное горло, бормоча проклятия на незнакомом языке. Батистина рухнула на пол и почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в бок. Этот предмет явно находился в кармане ее собственной юбки… Пистолет! Пистолет Легалика! Она совершенно о нем забыла… Батистина в ужасе оглянулась, услышав рядом гортанный голос бандита. Он, видимо, все же Решил не выпускать добычу из рук и снова бросился на девушку. Батистина выхватила пистолет и с невероятной для себя легкостью нажала на спусковой крючок… Мерзавец безмолвно свалился к ее ногам, словно набитый тряпьем мешок. На животе у него расплывалось кровавое пятно.
Жорж-Альбер издал победный клич. Ошеломленная своим собственным поступком Батистина склонилась над человеком, напавшим на нее. Он уставился на девушку широко раскрытыми, остекленевшими глазами. Батистине еще не доводилось видеть смерть так близко. Даже под Фонтенуа мертвецы и умирающие находились от нее на приличном расстоянии, к тому же этого человека она убила сама! Батистина с ужасом смотрела на агонию бандита. Короткая судорога пробежала в последний раз по холодеющему телу, и все было кончено. Жорж-Альбер схватил свою госпожу за руку и потащил прочь от трупа. Они кубарем скатились с лестницы. Пробегая по коридору мимо приоткрытой двери каюты Гонтрана д’Обинье, Батистина вдруг остановилась. Ее словно осенило… Она вспомнила, что ей благоразумно посоветовал сделать в Фонтенуа Флорис. При воспоминании о нем Батистина глухо застонала, но все же преодолела себя, ринулась в каюту и крепко заперла дверь. В мгновение ока она разделась и натянула на себя штаны, рубашку и кафтан шевалье. Она, как могла, собрала волосы, связала их на затылке в тяжелый узел и спрятала под треуголкой. Она вновь вышла на палубу, но звон клинков напомнил ей о том, что место это сейчас совершенно не подходит для прогулок — там кипит ожесточенная битва. Батистина задумалась и посмотрела на Жоржа-Альбера. Тот только дико вращал глазами и громко верещал от страха. Девушка на минуту присела, чтобы привести в порядок мысли.
«Ведь Легалик показывал мне корабль! Нельзя ли спрятаться где-нибудь внутри?» — подумала она.
Держа своего любимца на руках, Батистина спустилась вниз, но там было слишком шумно и людно: отчаянно толкаясь и без устали ругаясь, матросы толпились у оружейного склада и выхватывали друг у друга оружие, которое раздавал боцман. Высокий матрос, приняв Батистину за юнгу, сунул ей в руки тяжеленный топор, который она тут же едва не уронила себе на ногу. Она незаметно поставила его у стенки и вновь отправилась на поиски укромного уголка. На палубе кричали и топали ногами. Батистина почувствовала, как что-то липкое капнуло ей на нос. Она отерла лицо и посмотрела вверх… Сквозь щели в полу просачивалась кровь…
Батистина продолжала свой сумасшедший бег в поисках надежного убежища. Веревочная лестница уходила куда-то вниз, туда, где располагалась первая батарея. На нижней палубе никого не было, кроме стаи разбегавшихся во все стороны крыс. Чтобы хотя бы на чем-нибудь выместить свою злобу, Батистина несколько раз пнула ногой бесполезные пушки. Жорж-Альбер поманил ее за собой. Он отодвинул какую-то перегородку, и они оказались в помещении, где были свалены канаты, старые паруса и прочие снасти. Друзья почувствовали себя здесь почти в полной безопасности. Батистина уселась на какие-то мешки и перевела дух.
— Господи! Почему они напали на нас? И кто такой этот великан? — прошептала Батистина.
Она ощутила какое-то недомогание, какую-то странную слабость во всем теле, но подумала, что все это, должно быть, от пережитого страха. Девушка прислушалась, но звон холодного оружия не долетал сюда. Еще немного, и она бы уснула, но тут до ее слуха донеслись глухие удары и стоны.
— Несчастные заключенные! — воскликнула Батистина и вскочила на ноги. Она испытывала жгучий стыд, ведь она совершенно про них забыла. Жорж-Альбер яростно запротестовал и попытался удержать свою хозяйку за рукав.
— Это совсем не смешно! Нашел время изображать из себя обезьяну! — рассердилась Батистина.
Жорж-Альбер, обиженный до глубины души, поворчав, залопотал, будто желал сказать, что он-таки является представителем славного обезьяньего племени, но Батистина не стала его слушать. Она направилась туда, где находились запасы сухарей и муки (ей показывал Легалик), но там нестерпимо воняло плесенью и гнилью, да и удары звучали слабей. Она вернулась обратно и пошла по узкому, плохо освещенному коридору. Жорж-Альбер следовал за юной упрямицей, осуждающе покачивая головой. Батистина спускалась по лестницам все ниже и ниже, не переставая дивиться размерам корабля. По мере того как она спускалась, воздуха становилось все меньше и меньше, зато крысы так и сновали под ногами. И все же здесь Батистина чувствовала себя лучше, чем на палубе, где насмерть бились люди неизвестно по какой причине. В трюме удары стали громче и отчетливей. Батистина осторожно пробиралась между огромных бочек. Одна из них как-то подозрительно ерзала на месте, покачивалась, вздрагивала… Должно быть, во время шторма ослабли крепления…
