Патриция Хэган - Любовь и слава
– Ты меня слышишь, Сэм? – крикнул он. – Господи, ну пожалуйста, отзовись!
Сэм шевельнулся. Это было едва заметное движение, но все же движение! Собрав все силы, Тревис продолжал копать. Дюйм за дюймом он отрывал тело Сэма.
– Господи, помоги мне, – бормотал он, – меня никогда не интересовало, есть ты или нет. Но если ты есть, помоги этому бедолаге, и тогда я в тебя поверю!
Наконец он откинулся назад, вытянув Сэма из-под завала.
У Тревиса не было времени проверять дыхание Сэма и возносить хвалу Богу, ибо в этот момент стена туннеля поехала и ему на ноги посыпалась земля.
– Держись, Сэм! – крикнул он и, собрав все силы, пополз на животе к выходу, таща Сэма за собой. – Мы прорвемся, дружище! – прохрипел он, откашливаясь.
Гилберт Сакс на коленях заполз в туннель, схватил Сэма за плечи и вытащил его наружу, потом протянул руку Тревису.
В тот момент когда все трое выбрались из шахты, под землей раздался сильный грохот и туннель рухнул, взметнув в воздух тучу пыли.
Опустившись рядом с Сэмом на колени, Тревис, быстро нагнувшись, прижал ухо к груди.
– Он еще дышит! – радостно крикнул он. – Подавайте сюда фургон! Надо отвезти его к врачу.
Мэрили принесла одеяло и беспомощно встала рядом, глядя, как Колтрейн с Гилбертом осторожно укладывают Сэма в повозку. Потом Тревис повернулся к ней. Он был весь в грязи, на черном лице выделялись белки глаз. Схватив ее за плечи, он прошептал:
– Останься с женщинами здесь, милая. Я пришлю за тобой фургон, а может, приеду сам. Сейчас нам придется гнать очень быстро. Я не хочу, чтобы тебя трясло.
– Не волнуйся за меня, Тревис, я хорошо себя чувствую, – ее тронуло его внимание, – я хочу ехать с вами.
– Нет, Мэрили! – отрезал он, проводя рукой по грязному лицу. – И не спорь, черт возьми! Ты можешь потерять ребенка, и я не хочу рисковать. Жди здесь, я приеду.
– Да. Да, конечно. Ты прав.
Она смущенно отошла. Тревис так громко говорил, что его могли услышать остальные.
Гилберт Сакс запрыгнул в фургон и взялся за поводья. Тревис забрался в повозку сзади и сел рядом с Сэмом. Взмахнув хлыстом, Гилберт повернул к дороге. Вскоре фургон исчез в ночной тьме.
Мэрили стояла и смотрела вслед уехавшему мужу. Господи, как же она его любит! В этом мужчине было все, о чем только могла мечтать женщина, и даже больше.
Но он ее не любит.
Она никогда и никому не призналась бы в этом, но у нее было серьезное намерение уехать от него, оставить его свободным и вернуться домой в Кентукки… пока она не узнала о ребенке.
Теперь на время придется смириться с такой жизнью. В ней зреет ребенок, и ни о каком отъезде не может быть и речи. Пусть в сердце Тревиса нет для нее уголка, надо благодарить Господа хотя бы за то, что он позволил ей жить с ним.
Яркие огни Виргиния-Сити пронзили окутывавшую их фиолетовую пелену ночи. Гилберт крикнул через плечо, что они почти приехали.
– Он наполовину очнулся, – отозвался Тревис, – что-то бормочет, а что – я не могу разобрать. Боюсь, у него внутренние повреждения. Из носа течет кровь.
В фургон долетал городской шум: звуки пианино, громкое пение, взрывы смеха, ругань. В Виргиния-Сити было больше сотни салунов, и по ночам город гудел.
Гилберт остановил лошадей перед двухэтажным деревянным зданием, над входом в которое висела табличка «Больница Виргиния-Сити», с обеих сторон освещенная газовыми фонарями.
– Я пойду позову кого-нибудь на помощь и возьму носилки, – крикнул Гилберт, спрыгнув с фургона, и помчался вверх по лестнице, перемахивая через ступеньку.
– Bee будет хорошо, старина, – Тревис нежно похлопал Сэма по плечу, – только держись! Ты бывал и не в таких переделках.
Сэм застонал, уронив голову набок.
Мимо фургона, пошатываясь, прошли двое пьяных. С другой стороны улицы их начала нахально зазывать женщина в красном блестящем платье. Пьяные пошарили по карманам и, довольно расхохотавшись, поспешили к ней.
Гилберт вернулся с двумя санитарами и носилками.
– Осторожнее, – сказал Тревис, когда они забрались в повозку, – кажется, у него сильные боли. Я не знаю, насколько серьезно он ранен.
– Что случилось? – спросил санитар, поднимая Сэма за ноги, в то время как его помощник ухватился за плечи. – Перестрелка?
– На него обрушилась шахта. Я достал его из-под завала. Он пытается говорить, но у него из носа течет кровь.
Они уложили его на носилки и осторожно вынесли из фургона.
– Побыстрее, пожалуйста! – нетерпеливо крикнула стоявшая в дверях женщина. – У меня еще огнестрельное ранение, и я хочу осмотреть этого больного до начала операции.
Тревис поднял голову и увидел ее силуэт в дверном проеме, в ореоле мягкого света. На женщине был белый халат. Двое санитаров внесли Сэма по лестнице и исчезли в глубине больницы, за ними ушла и женщина в белом. Тревис успел заметить мелькнувшие золотисто-рыжие волосы.
– Что за чертовщина! – крикнул он Гилберту. – Женщина-врач?
– Я не знаю, Тревис, – устало отозвался Гилберт. Привалившись к фургону, он вытянул из кармана фляжку, изрядно хлебнул и протянул виски Тревису. – Наверное, она врач. Ты же слышал, что она сказала.
– Женщина-врач! – Тревис презрительно выплюнул эти слова. – Я не хочу, чтобы Сэма лечила женщина-врач.
Он сделал глоток виски и вернул фляжку.
Гилберт засмеялся:
– Скажи спасибо, старик, что здесь вообще есть врач!
– Здесь всегда есть врач, – сердито сказал Тревис, – в таком беспокойном городе, где не кончаются перестрелки и поножовщина, его не может не быть. И здесь полагается быть мужчине-доктору. Я хочу, чтобы Сэма лечил мужчина.
Он взбежал по лестнице, толкнул двери и увидел перед собой длинный пустой коридор, по обеим сторонам которого тянулись двери. Черт возьми, в какую же из них унесли Сэма? Тревис открыл первую дверь налево и наткнулся на медсестру с хмурым лицом и крупным мужским телосложением. Она пошла прямо на Тревиса и вытолкала его обратно в коридор.
– Что вы себе позволяете? – прошипела она. – Здесь больница, а не салун! Выйдите на улицу и ждите своей очереди.
– Куда понесли мужчину, пострадавшего в шахте? – спросил Тревис, который не сопротивлялся только потому, что она была женщиной.
– Не знаю, – резко сказала она, – у нас в больнице полно больных. Подождите на улице, вас позовут.
Медсестра отвернулась и опять пошла в кабинет, но Тревис окликнул:
– Подождите, ответьте только на один вопрос. У вас здесь работают женщины-врачи?
Она смерила его хмурым взглядом:
– Да, есть одна. А в чем дело?
Тревис понимал, что нарывается на неприятности, но не мог не спросить:
– Она хорошо лечит?
