Мэри Рэдклифф - Тайна Ретта Батлера
— Ты ошибаешься.
— Спорить об этом, в принципе, бессмысленно.
Гарри Купер поправил пояс с тяжелым револьвером.
Потом вытащил оружие, осмотрел его, дунул в ствол и вновь сунул в кожаную расшитую кобуру.
— Купер, какого черта мы будем тащиться ночью в какую-то даль? Может, поедем завтра с утра, немного отдохнув?
— Ты хочешь сказать, что очень устал и очень много работал?
— Да, я не прочь часок-другой поспать.
— А мне кажется, это не лучшее предложение, Рэтт. Давай уедем из этого городка как можно скорее.
— Мне кажется, ты, Гарри, чего-то боишься.
— Я? — Гарри Купер положил руку на рукоятку револьвера. — Ты же знаешь, я ничего не боюсь.
— А вот я боюсь. Мне не хочется тянуться по ночной дороге. Ведь не дай Бог, какой-нибудь разбойник, вроде тебя, выстрелит из-за куста или из-за скалы, и тогда ты так и не узнаешь, в какой могиле спрятано золото.
— Батлер, я и мои ребята будут тебя охранять как зеницу ока. Даже ветер не коснется твоих волос, они будут сдувать пыль с твоих сапог и будут следить за тем, чтобы тебя не то что пуля, чтобы комар случайно не укусил.
— Какой ты заботливый, Гарри, и все из-за каких-то ста тысяч золотом.
— Батлер, сто тысяч золотом — это очень большие деньги, очень.
— И что же ты будешь с ними делать, Гарри? Наверное, раздашь бедным, раздашь инвалидам и калекам, сиротам и бродягам?
— А это уж, Батлер, мое дело. Ты, если хочешь, можешь раздать свою половину, а я знаю, что делать со своими деньгами.
Рэтт Батлер явно не собирался никуда ехать. Он придвинул свой табурет к стене, оперся о нее спиной, а ноги забросил на второй табурет.
Он так и сидел, делая маленькие глотки виски и глядя на Купера, который явно нервничал.
— Ладно, Батлер, если ты не желаешь ехать ночью, если ты боишься, то что ж, давай посидим до рассвета здесь. Но на рассвете тронемся в путь.
— Вот это совсем другой разговор.
Гарри Купер надвинул шляпу на глаза.
— Купер, открой окно, я люблю, когда свежий воздух залетает в комнату, а то здесь воняет потом.
— Да, твой приятель Мигель Кастильо вспотел, как негр на плантации.
— Так с ним все в порядке? — не открывая глаз, спросил Рэтт Батлер.
— Конечно в порядке, а что же с ним сделается? Я думаю, завтра с ним разберутся, и он будет болтаться в петле на какой-нибудь пыльной площади. А мы в это время будем скакать по такой же пыльной и жаркой дороге.
— Гарри, мне не хотелось бы, чтобы так поступили с Мигелем.
— Мало ли что не хотелось бы тебе. Мои люди тоже должны на что-то жить. Да твой приятель уже давно достоин такой же участи и по нем давным-давно петля плачет, просто ему все время везло.
— Слушай, а может быть, пусть ему повезет и на этот раз? — сказал Рэтт Батлер.
— Нет, на этот раз ему не повезет. Тем более, я не хочу делить двести тысяч на троих. Ведь это такая сумма, которая не очень хорошо делится, не правда ли, Рэтт? Ты знаешь, Рэтт, две тысячи долларов очень хорошо и легко делятся на троих, а вот двести тысяч золотом на троих ну никак не делятся, никак.
— Ты просто, Гарри, слаб в математике. Можно поделить и эту сумму.
— Возможно, Батлер, но лучше мы поделим ее надвое, так будет более справедливо.
На это замечание Рэтт Батлер ничего не ответил.
Он вытащил из нагрудного кармана сигару, сунул ее в рот и неторопливо раскурил, чиркнув спичкой о стену.
Гарри Купер тоже закурил сигару. Он сидел, забросив ноги на стол, привалясь спиной к стене и смотрел на Рэтта Батлера.
— Батлер, я уже давно заприметил тебя в этих краях и давно за тобой наблюдаю.
— Ну и что?
— Я все никак не могу понять, что же ты за человек, что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты.
— Я? Я зарабатываю деньги, — зло сказал Гарри Купер, — а ты?
— А я, — Рэтт Батлер задумался, — я живу в свое удовольствие.
— Ты это называешь удовольствием, скакать по выжженной земле, стрелять, убегать, прятаться, искать? Разве это удовольствие?
— Может, для тебя это несчастье, а для меня это счастье. Мне нравится, я сам выбрал подобную жизнь.
— Мне кажется, Батлер, что ты из богатой хорошей семьи, что где-то у тебя есть дом, возможно, родители, может быть, жена. И я нисколько не сомневаюсь, что у тебя есть деньги.
— Возможно, ты не ошибаешься, — сказал Батлер, выпуская тонкую струйку голубоватого дыма в потолок.
— Тогда я все равно не могу понять, что ты делаешь здесь?
— Купер, я тебе уже ответил, я здесь живу.
— Но разве это жизнь, Батлер? Это же сплошное мученье, сплошные несчастья, тем более, что каждый день тебе могут всадить пулю в затылок или распороть живот в пьяной потасовке в каком-нибудь салуне.
— Как видишь, пока не распороли.
— Ведь тебя, наверное, даже золото не интересует?
— Ты думаешь? — воскликнул Рэтт Батлер.
— Я в этом уверен, — сказал Гарри Купер, тоже выпуская тонкую струйку голубоватого дыма в потолок.
— Может быть, меня и не интересует золото как таковое, но мне важно добыть его, добраться, найти. Вот это меня и привлекает.
— Странные есть люди, странные у них желания, — заметил Гарри Купер. — Вот Мигель Кастильо, этот чертов амиго, эта продажная душонка, он мне понятен полностью. Я могу просчитать каждый его шаг, каждое малейшее движение. А вот тебя, Батлер, мне понять трудно.
— Послушай, Купер, может быть, будем спать, а поговорим завтра? Ведь дорога, как я понимаю, длинная, а с хорошим попутчиком тебе будет о чем поговорить.
— Нет, Батлер, скажи мне честно, зачем тебе деньги и что ты с ними сделаешь?
— Купер, по-моему, этим вопросом мучаются почти все те, кто сюда приехал. Они все мечтают добыть золото, мечтают разбогатеть, думая, что это принесет им счастье. Но я уверен, что они ошибаются, — сказал Рэтт Батлер и надвинул свою шляпу на самые глаза.
— Почему это они ошибаются? Я абсолютно уверен, что если у меня будет много денег, то я буду счастлив.
— Что ж, если ты в этом уверен, тогда прекрасно, тогда у тебя в жизни только одна цель — добыть деньги, добыть это золото, добыть во что бы то ни стало. И тогда ты, Гарри Купер, будешь счастливым. Видишь, как все просто — ты с моей помощью добываешь золото — и все твои проблемы решены.
— Да, — коротко сказал Гарри Купер.
ГЛАВА 22
На рассвете следующего дня верзила Фред подошел к связанному и лежащему в углу Мигелю Кастильо.
— Вставай, грязная свинья.
Мигель, услышав голос Фреда, вздрогнул.
— А, что такое?
— Вставай, говорю. По тебе уже давно петля плачет.
Мигель Кастильо приподнялся и связанными руками протер глаза.
