Александра Девиль - Оберег волхвов
— Сейчас для нас с тобой главное — вернуть тебе свободу. Будь в Киеве другой князь, мы бы обошлись и без поездки в Константинополь: этот брак мог бы отменить и наш епископ. Но возвращаться с тобой туда, где мы в опале, — это все равно что лезть прямо в логово зверя. Значит, надо готовиться к отплытию в Царьград.
— И ты отправишься туда вместе со мной? — обрадовалась Анна.
— Да может ли быть иначе? — улыбнулся Дмитрий. — Теперь я никуда тебя не отпущу, пусть даже все законы будут против нас. Сразу же после разгрузки корабля начну снаряжать его в новое плавание — обратно в Константинополь. А торговые дела поручу пока вести Калистрату и Лушю.
— Но еще неизвестно, согласится ли купец Михаил с нами плыть…
— Ничего, обойдемся и без Михаила. У меня у самого в Константинополе теперь немало влиятельных знакомых… даже в императорском дворце. — Он подумал о дочери василевса, которая, несомненно, рада будет познакомиться с Анной и помочь влюбленным.
— Это неурочное плавание может принести тебе лишние расходы, — вздохнула Анна. — Ведь вы, купцы, люди расчетливые.
Дмитрий тихонько рассмеялся и опять заключил Анну в объятия.
— А ты, я вижу, хорошо изучила нравы купцов? — спросил он, заглядывая ей в глаза. — Да, мы не любим лишних расходов. Но только за твою любовь, Аннушка, я с радостью отдам весь мир — и мне не покажется, что переплачиваю.
Он снова хотел ее поцеловать, но в этот момент к ним подошла хозяйка таверны и выложила покупку, сделанную по указанию Дмитрия. Это было платье и обувь для Анны. Девушка вместе с хозяйкой ушла в другую комнату и через какое-то время появилась уже в женском наряде и с уложенными волосами.
Она немного похудела и побледнела за время своих мытарств, но это не умалило прелести ее облика, а только подчеркнуло девическую хрупкость. У Дмитрия снова, как когда-то почти год назад, защемило сердце при мысли о том, что прекрасная заветная гавань счастья все еще недоступна ему. Но теперь-то он ее не пропустит!
Через минуту они покинули «Серебряный ковчег» под удивленные возгласы нескольких посетителей.
Анна и Дмитрий не спешили сразу попасть в квартал, где был дом купца Михаила. Поднявшись по улице другого квартала к морю, они стали медленно обходить побережье с востока на запад. И тут Анна с удивлением обнаружила, сколь прекрасны херсонесские базилики с беломраморными колоннами, как удобны мощеные улицы, снабженные водостоками, внушительны двухэтажные каменные дома, покрытые красной черепицей. А ведь вчера, пробегая по этим улицам в страхе и отчаянии, она не замечала ни храмов, ни домов. И хотя сейчас ее будущая судьба все еще была неясна, но рядом с ней шел человек, который сам по себе являлся для нее судьбой. Потому-то вся красота моря и города сегодня была открыта воскресшей душе Анны.
Дмитрий по пути рассказывал ей все, что знал о херсонесских храмах, соседствовавших порой со следами древних развалин. Когда-то, лет сто двадцать тому назад, вскоре после взятия города князем Владимиром, в Херсонесе начались пожары, и несколько прекрасных базилик были разрушены, а потом на их месте херсониты построили новые храмы и часовни. К одной из таких часовен примыкал городской квартал, в котором сохранились пост ройки еще эллинского времени: кладовые, цистерны для засолки рыбы, колодцы, водосточные каналы, руины стекловаренной мастерской.
— Подумать только! — удивлялась Анна. — По этим улицам ходили еще те древние греки, которые верили в Зевса, Афину, Артемиду…
— Да. Артемида даже была покровительницей города. От тех времен сохранилась Присяга жителей Херсонеса, выбитая на мраморной плите. В ней сказано, что каждый гражданин должен служить народу и советовать ему лучшее и наиболее справедливое для государства и граждан.
— Какими же просвещенными были древние греки!.. Но это их устройство правления чем-то напоминает наше вече, правда? Только оно у нас все реже собирается…
— Да ведь и в Греции давно о гражданах не вспоминают. В империи все подчинено власти василевса и высших чиновников. Но и они не свободны, сами рабы своей власти. Все в железных рамках системы. Голос отдельного человека не слышен…
Они почти дошли до тех заброшенных мест, где находилась злополучная таверна, и Анна напомнила о ней Дмитрию. Но он ее остановил:
— Не думай об этом и не надо туда идти. Я еще на корабле распорядился, чтобы змеиное гнездо уничтожили. Пойдем обратно!
У подножия улиц, по которым они шли, располагались лестницы, спускавшиеся ступенями в море. Между каменными плитами пробивались пучки зеленой весенней травы. Анна ступила на одну из этих старинных лестниц, любуясь живописным сочетанием моря, зелени и камня. Она вдруг вспомнила героя греческой поэмы, тайком прочитанной когда-то в монастыре:
— Может быть, сам Одиссей останавливался в этих местах?
Дмитрий держал ее за руку и смотрел туда же, куда и она. На слова об Одиссее он тут же откликнулся:
— Не знаю, был ли Одиссей именно здесь, но что очень близко — это наверняка. Никифор много рассказывал мне об этом герое и читал песни из древней поэмы. Там есть одно место, где повествуется, как Одиссей побывал в порту лестригонов — сказочных великанов-людоедов. Так вот, пристань лестригонов, окруженная скалистыми горами, — это не что иное, как гавань Символов. Она расположена к югу от Херсонеса примерно на семнадцать миль.
— Это все равно что семнадцать поприщ? Но ведь совсем недалеко! Можно и пешком дойти. Как бы я хотела увидеть эту гавань!..
— Что ж, до отплытия в Константинополь у нас будет несколько дней, и я покажу тебе гавань Символов. Она действительно притягивает таинственной красотой.
Они прошли к кварталам северо-восточной части города, где располагалась главная базилика, служившая резиденцией херсонесского архиепископа. Перед базиликой находился широкий двор с фонтаном. С юга тянулась галерея с пещерной усыпальницей, а у восточной стены была возведена крещальня с мраморной купелью, вода в которую поступала из бассейна. Дмитрий заметил:
— Говорят, именно здесь принял крещение Владимир Великий. Может, в этом храме он и обвенчался с царевной Анной. Когда-нибудь и мы с тобой обвенчаемся в такой же прекрасной церкви.
— Не загадывай, милый мой, — вздохнула Анна. — Увы, наше счастье пока за морями, за горами… И за что я расплачиваюсь так жестоко? За собственную глупость и недогадливость? Или за слабость? Надо было еще тогда, в ноябре, разоблачить перед всеми Завиду и Бериславу.
— Сделай ты так — и эти ведьмы уж точно не оставили бы тебя в живых. И защиты искать было бы не у кого — Мономах находился в Суздальском крае. Не думай о прошлом, душа моя. Ведь все могло быть еще хуже.