Александра Девиль - Оберег волхвов
Едва он это произнес, как ее глаза радостно вспыхнули и, не в силах сдержать свои чувства, она тут же призналась:
— И я думала о нашей встрече все это время. Сейчас мне даже не верится, что мы дожили до нее. Но, видно, Бог нам помогал… и еще этот оберег.
Анна вытащила из-за пазухи заветную деревянную фигурку и коснулась ее губами. Дмитрию показалось, будто он ощутил этот поцелуй на своем лице. Сердце его переполнилось, и, схватив девушку за руки, он воскликнул:
— Теперь я никуда не отпущу тебя, боярышня! Слишком дорого ты мне досталась. Я выстрадал тебя бессонными ночами, я рвался к тебе через все испытания и невзгоды. Мне удалось подняться на ступень повыше, чтобы приблизиться к тебе. Я ведь уже не простой купец, меня охраняет золотая грамота императора, у меня имеется свой корабль и дом здесь, в Корсуни. Удачной торговлей я рассчитываю и побольше разбогатеть, хочу в Киеве построить хоромы. И никакой князь не посмеет меня оттуда прогнать. Мы с тобой заживем счастливо и в достатке, только бы ты согласилась…
Дмитрий стал целовать ее руки, погрубевшие за долгие дни путешествия, но по-прежнему прекрасные. А она пришла в отчаяние от запретности такого близкого и долгожданного счастья. Огромным усилием воли она заставила себя отстраниться от купца и сказать:
— Нельзя нам быть вместе… грех это.
— Какой же грех? — Он поднял на нее счастливые глаза. — Ведь я люблю тебя больше жизни и предлагаю стать моей женой перед Богом и людьми. Если я тебе нравлюсь хоть немного — соглашайся, умоляю! Моя любовь так сильна, что разбудит и твои чувства.
— Мои чувства давно пробудились… Дмитрий, — откликнулась она с глубокой печалью. — И днем и ночью я мечтала только о тебе, ты стал моим единственным героем. Но случилось ужасное. Между нами возникла такая преграда, что… — Анна замолчала, не решаясь приступить к рассказу о страшных событиях.
А Дмитрий был так счастлив, услышав ее признание в любви, что слова о преграде не воспринял всерьез. Он подумал, что речь идет о кознях Завиды либо о разорении Тимофея, но и то и другое теперь его не волновало, и он сказал:
— Не думай ни о каких преградах, любимая, они для меня ничего не значат.
Подошел трактирщик, поставил на стол еду и вино и, поклонившись, ушел.
— Успокойся, прогони печаль из своих прекрасных глаз, — снова обратился к девушке Клинец. — Давай пока подкрепимся и выпьем за наше счастье.
Но Анна, едва пригубив вино и немного утолив голод, тут же потеряла аппетит и только делала вид, что ест. А Дмитрий поглощал еду с большой охотой, восстанавливая силы после всех треволнений ночи и утра.
Анна незаметно за ним наблюдала и представляла себе, что они с Дмитрием — не в таверне, а в своем собственном доме, что он — ее муж, уставший с дороги или после тяжелой работы, и она его кормит сытным обедом. Задумавшись об этом, Анна отложила ложку и подперла подбородок рукой, как делали женщины из простонародья. Заметив этот трогательный жест и внимательный, нежный взгляд Анны, Дмитрий почувствовал, как непривычная теплота разливается в его груди, притягивая бродячую натуру к свету домашнего очага. Он улыбнулся, медленно попивая вино из кружки. И сказал:
— Сейчас вот я представил, что мы сидим с тобой в своем доме, что ты моя жена, а я твой муж. Какое это будет счастье…
«Знал бы ты, кто на самом деле мой муж», — подумала Анна, и столь горькое уныние отобразилось на ее лице, что Дмитрий, сразу же почувствовав неладное, резко отодвинул кружку и спросил:
— Так что стряслось с тобой за это время? У тебя такой горестный вид, что мне вдруг стало страшно…
Анна набралась сил и, словно прыгнув в омут головой, выпалила самое главное:
— Мой батюшка умер, а мачеха после его смерти однажды заперла меня в доме, насильно опоила сонным зельем и после этого обвенчала с одним страшным человеком. Мне удалось бежать. Евпраксия Всеволодовна посоветовала обратиться к Михаилу Гебру, у него есть важные знакомства в Константинополе, он поможет мне попасть к патриарху. Я буду просить, чтобы венчание признали незаконным.
Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем Дмитрий осознал, что его с таким трудом обретенная мечта — теперь жена другого. Он знал, что брак, хоть и насильственный, расторгнуть будет нелегко. В Константинополе иногда расторгались браки, но обычно развод сопровождался пострижением одного из супругов. Это был невыносимо горький выбор — видеть Анну либо в монашеской рясе, либо в руках другого человека… Внезапно мысль об этом «другом» пронзила Дмитрия такой мучительной болью, что он даже застонал, уронив голову на руки. Потом взгляд его горящих угольных глаз остановился на Анне, словно прожигая ее насквозь в страстном порыве узнать всю правду до конца. Схватив девушку за плечи, Дмитрий спросил о самом больном:
— Ты убежала от этого своего… мужа уже после того, как он тобой овладел?
— Нет, Бог свидетель! — Анна даже отшатнулась, испуганная сумасшедшими глазами Дмитрия. Но в глубине души она ощущала смутную радость оттого, что сама мысль о близости ее с другим человеком для Дмитрия непереносима.
Лицо его немного прояснилось, и он сказал с глубоким вздохом:
— Прости. Кто я такой, чтобы допрашивать тебя… Один из многих дураков, которых Завида обвела вокруг пальца. Сам не ведал, что творю, и упустил свое счастье… Но если я хоть немного заслужил твое доверие, прошу, откройся мне во всем. Что бы с тобой ни случилось за это время — я все пойму и, видит Бог, никогда не посмею сказать тебе худого слова. Ну а коль не хочешь говорить — тоже принуждать не стану. Я все сделаю, как ты прикажешь.
Но Анна и сама хотела выговориться. Все, что она до сих пор скрывала, теперь искало выхода. И девушка начала свой рассказ — сбивчиво, путано, перескакивая с одного на другое. Дмитрий слушал внимательно и не перебивал вопросами, а только неотрывно смотрел на Анну, и в его глазах была нежность и боль. Этот взгляд придавал ей силы. Она рассказала обо всем, начиная со своей дружбы с Евпраксией и Надеждой и заканчивая постыдным венчанием, после которого ей все- таки удалось вывернуться из грязных лап новоиспеченного мужа, потому что услышала далекий призыв Дмитрия и очнулась, а затем на помощь неожиданно пришел Глеб. Рассказала о неудачной попытке попасть в Переяславль, к Мономаху, и о дальнейших мытарствах их с Никитой пути на юг. Дойдя до встречи с Федором Клинцом — иеромонахом на Святом острове, она немного приостановилась, чтобы дать возможность Дмитрию осознать это событие.
— Да, провидение послало мне встречу с твоим братом, которого ты не видел несколько лет, — подтвердила она в ответ на удивленное восклицание Дмитрия. — Федор очень помог нам с Никитой, особенно когда увидел оберег. Но он же и озадачил меня очень сильно. Федор — то есть отец Филарет — запретил мне встречаться с тобой до тех пор, пока не избавлюсь от брачных уз. А я, выходит, нарушаю его запрет…
