«Волково поле» - Александр Евгеньевич Чигаев
— Ну, да, два зайца. Вам же не жалко?
Мило улыбаясь и с полной непосредственностью, сказала всадница. Если бы Александр не видел ее лица, можно было бы подумать, что этой девчонке лет восемнадцать, с таким задором она говорила.
— Ну, что будем знакомы, наконец.
И Лозанова протянула свою ручку в кожаной перчатке.
Если бы Александр был не на лошади, а на лошади женщинам руку не целуют, то он тут же поцеловал ее ручку. Она его полностью очаровала. Нет, не красотой, хотя женщина была довольно симпатичной, в этой женщине он почувствовал родной дух. Своей непосредственностью, она напоминала ему его любимую сестрицу. Та могла полностью обескуражить кого угодно своими выражениями. Он слегка пожал протянутую руку.
— Очень приятно познакомится с такой очаровательной соседкой, тем более что она борзятница. А зайца мне не жалко, охотьтесь на здоровье. Просто, за последние триста лет, вы первая, кто охотится на наших полях без разрешения. И вам и вашим собакам сильно повезло, что сегодня я выехал без своих кобелей. Сейчас бы были не улыбки, а слезы. Мало бы, что осталось от ваших собак.
— А, что кобели сук бы задрали? Вроде, кобели сук не трогают.
— Эти бы и черта придушили. Они своих собак не трогают, а ваши, все ж, чужие. Они пахнут по-другому, не из их стаи. Но, не будем об этом. Так вы ко мне собрались?
— Да, я же говорила вам об этом. Вот и взяла своих Понок, что бы показать их вам. Правда, прекрасные собаки?
— Все русские псовые прекрасны и красивы. Но у меня несколько другие собаки по виду и сложению. Мы свою породу держим в чистоте очень долго. Могу вас немного разочаровать. Мы не пускаем в имение чужих собак, даже, если завозим щенка, то он у нас долго находится в карантине. Не хотим мора. Вон, в позапрошлом году выкосило всех породистых собак во всей губернии, а нас миновала сия учесть. Отстреляли всех диких собак в округе, выставили посты, что бы ни одна не проскочила к нам. Так что, отправляйте собачек домой, и милости прошу в гости.
— А как же я буду с вами охотиться?
Лозанова, опять убила своей непосредственностью Александра. Вроде, ее и на охоту ни кто не приглашал. Пока, он и не собирался этого делать. Соседи это прекрасно, но это и не повод проводить время вместе. Он побоялся, что она опять прочтет его мысли. В общем, подумал одно, а сказал другое.
— Охотиться будем вместе, за этим дело не станет. А вот, что с вашими собаками делать, тут надо бы подумать хорошенько.
— Так они у меня здоровы. Смотрите, носики мокрые и глазки светлые.
Она, опять умилила Александра. Носики, глазки. Женщина, есть женщина.
— Ладно, поехали с ними. Стороной объедем псарню, собак сразу и в дом заберем. Как они себя будут чувствовать в доме-то?
— Так они и живут у меня в доме и на кроватях валяются. Муж, поначалу ворчал, я на него цыкнула, он и смирился с этим.
Они поехали в усадьбу Волкова, а Лозанова продолжала свой милый разговор, рассказывая в подробностях о своей жизни. У Александра, было такое впечатление, что они друг друга знают сто лет.
— Я же в деревне ни когда не жила. Мы дворяне, приписанные к московскому уезду, безземельные. Может, когда и было имение, но было это так давно, что ни кто из родни и не помнит. Муж служил по линии земской управы, был каким-то столоначальником, я не разбираюсь в этом. Он у меня второй муж, первый, царствие ему небесное, оставив мне небольшое состояние, быстренько удалился в мир иной, а может я его уморила своими ласками, кто знает. Я, месяца два по вдовствовала, но мужика-то надо в доме, чего в постели-то одной делать, чай не старая и не девица, зачем товару зря пропадать. Вот, я и присмотрела себе женишка и тут же женила его на себе. Он у меня молоденький. Ну не брать же старого, на кой он мне нужен, мерин в постели.
Александр поймал себя на мысли. Точно, как моя сестрица, такой же острый язык, вот почему мне эта женщина так понравилась.
— Буду с ней охотиться, не знаю там, как на счет с ней в кустах отдохнуть, хотя баба справная и видать любит это дело, а зайцев и волка потравим с ней.
А Лозанова продолжала свой рассказ о себе и самое главное, абсолютно искренне, как будто Волкова и она знала сто лет, не меньше.
— Как-то увидела русскую псовую борзую, какой-то мужик с ней гулял по Москве, влюбилась сразу же и без остатка. Нет, не в мужика, а в собаку. Ночи не спала, все себе хотела взять такую. И взяла себе собачинку. Но, гулять я с ней гуляла, но она же резвиться хочет, ну не на Красной же площади ей скакать. Сняла дачку в Подмосковье, ходила с ней по полям. Зайцев-то она гоняла, а вот не ловила их ни когда. Ей уже года три было, когда она впервые поймала зайца. Ух, как же я радовалась этому. Потом их ловить стала чаще, моя собачка, не всегда, но поимки у нас были. Все, думаю, пора эту суетную Москву покинуть. Купить домик в деревне, землицы немного, но и крепостных, так, что бы прожить было можно в достатке. Я же не балованная сильно, цену куску хлеба знаю, не то, что там князья всякие. Ой, простите, заговорилась немного. Вы, это другое дело, вы все время на своей земле живете. Аж, вся вспотела, что бы выкрутиться от неловкого положения. Простите еще раз. Но, на большое имение денег-то нет, покойный мне супруг оставил на жизнь, жаль, мало. А у мужа жалованье, так, мне на булавки. Хоть иди сама работай. А я то, что могу, ясное дело, и умею это дело я делать хорошо, но супруг тут же сбежит, а я к нему неплохо отношусь, привыкла. На счет любви не знаю, чего-то я такого не встречала, в смысле любви, но мне хорошо с ним, он добрый и очень меня любит. А, что бабе еще нужно, вот и я об этом. Повязала я свою суку, а что со щенками делать и ума не приложу. Она мне принесла трех сук и двух кобелей. Кобелей сбыла с рук, а суки, так и остались у меня. Но, видимо Господь сжалился надо мною, за дела
