Патриция Гэфни - Прекрасная обманщица
Кэтрин попыталась унять опостылевшие слезы слабости, но оказалось, что это не в ее силах. Она потянулась за платком, с которым в последнее время не расставалась ни на минуту, и промокнула глаза. Вскоре ей стало немного легче. Она тихонько оттолкнула Иннеса, и он опустил ее обратно на подушку.
– Ты прав, я ужасная трусиха, – обреченно призналась Кэтрин, нетерпеливым жестом останавливая его, когда он приготовился возражать. – Я постараюсь слушаться тебя и Мэри: буду больше есть, выходить иногда на воздух. Но прошу тебя, Иннес, ни о чем меня не спрашивай! Я никогда, никогда не смогу рассказать, что со мной было. Никогда!
Слезы опять полились по ее щекам, и он принялся ласково поглаживать ее по плечу, моля Бога, чтобы от его слов ей не стало хуже:
– Ну будет, будет. Все уже, все. Вот тебе святой крест, я больше слова не скажу, раз ты не хочешь, девочка моя. А теперь отдохни, набирайся сил. Через час Мэри принесет тебе горячего бульону. Не надо плакать.
Иннес поднялся и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Кэтрин лежала неподвижно в той самой позе, в какой он ее оставил: у нее не осталось ни телесных, ни душевных сил, чтобы пошевелиться. Она чувствовала себя такой же слабой и разбитой, как после ранения, однако доктор сказал, что рана зажила, и никакой другой болезни у нее не нашел. Слова Иннеса пробудили в ней чувство вины, но не желание выздороветь и окрепнуть. Чтобы жить, надо видеть перед собой какую-то цель, устало подумала она. У нее же цели не было. Ей незачем было жить.
Через несколько дней в ее комнате появился неожиданный визитер.
– Я никого не хочу видеть, – сказала она Мэри в жалкой попытке проявить твердость, но экономка стояла на своем.
– Он говорит, что непременно должен с вами увидеться, мисс Кэт. Вот, он передал свою карточку.
Кэтрин долго смотрела на имя, отпечатанное на квадратике лощеного картона. Наконец она уронила руку на покрывало и подняла глаза.
– Хорошо, я приму его. Но я не хочу вставать, ему придется подняться сюда. Помоги мне сесть повыше, Мэри.
Через несколько минут приготовления были закончены. Мэри ввела в комнату господина средних лет с лысеющей головой, маленькой аккуратной бородкой и в очках с необычайно толстыми линзами. Подойдя поближе к кровати, посетитель так и застыл на месте, когда его близорукий взгляд упал на хрупкую, истаявшую фигурку, сидевшую на постели и обложенную подушками. Слова заранее приготовленного приветствия замерли у него на устах.
– Дорогое мое дитя, – сказал он с чувством и взял ее за руку.
– Я рада вас видеть, Оуэн.
– Внизу мне сказали, что вы больны, но я и представить себе не мог… Лучше я зайду в другой раз.
– Нет, все в порядке. Я хотела, чтобы вы поднялись ко мне.
– Я вас надолго не задержу, Кэтрин. Поверьте, мне очень жаль было узнать о кончине вашей матушки.
Она кивнула и что-то пробормотала в знак признательности.
– Вы застали ее в живых?
– Нет. Она скончалась за неделю до моего возвращения.
С этими словами Кэтрин отвернулась. Вот еще одно добавление к позорному списку утрат, с которыми ей придется жить до конца своих дней. Ведь если бы она не ввязалась в авантюру ради чуждого ей дела, влекомая жаждой личной мести, ее матери не пришлось бы умирать в одиночестве. И если бы она не подталкивала отца к борьбе, которая была ему не по душе, его бы не убили. Если бы она не отдала свое сердце человеку, который ее презирает… Она закрыла глаза рукой и содрогнулась.
Оуэн Кэткарт сочувственно покачал головой:
– Значит, теперь вы остались в полном одиночестве.
– Да, я совсем одна.
Еще секунду он внимательно смотрел на нее, потом отвел глаза от бледного, осунувшегося лица.
– Вы слышали, что войска принца отступают? – бесстрастно спросил он наконец, присаживаясь в кресло рядом с кроватью.
– Да, мне говорили: Но Иннес утверждает, что они выиграли сражение под Фалькирком! Почему же они отходят обратно на север? Я не понимаю.
Кэткарт поморщился:
– Уверяю вас, это загадка не только для вас одной. Сам принц против отступления, но главы кланов в большинстве своем за. Случаи дезертирства настолько участились, что они сочли за лучшее использовать зимние месяцы для того, чтобы захватить Инвернесс и форт Огастус. Есть надежда, что к весне к нам присоединятся французы, и мы соберем новое войско.
– А что думаете вы?
Он прямо взглянул ей в глаза:
– Я думаю, что это начало конца.
– Не может быть!
– Очень хотел бы ошибиться. Как бы то ни было, работа продолжается.
– Наверное, теперь, когда англичане ввели свои войска в Эдинбург, ваша работа стала еще опаснее.
– Мне приходится соблюдать осторожность, только и всего.
– Юэн мертв, – тихо добавила она после паузы.
– Вот как? – Оуэн, казалось, был ничуть не удивлен. – Как это произошло?
Несколькими скупыми фразами Кэтрин поведала ему о случившемся, прибавив, что сама была ранена, но умолчав о подробностях. Кэткарт внимательно выслушал, особо отметив про себя то обстоятельство, что она провела несколько недель в Уэддингстоуне.
– Мне искренне жаль, что я не смог сделать для вас большего, Кэтрин, – сказал он, когда она закончила свой рассказ. – Я послал Макнаба к вам на выручку, но мне самому крайне необходимо было вернуться в Эдинбург.
– Это не важно, – устало возразила Кэтрин.
Оуэн откашлялся.
– Этот майор Бэрк… – начал было он, но сразу умолк.
Кэтрин не сводила пристального взгляда с покрывала.
– Вы все это время не выходили из дома?
Она кивнула.
– Могу я поинтересоваться, какого рода отношения вас с ним связывают?
Она с тревогой подняла на него взор:
– А почему вы спрашиваете?
– Не из праздного любопытства, поверьте. Это очень важно.
– Я была влюблена в него, – сказала она тихо, не отводя взгляда. – Но с этим покончено.
– Ах вот как. Вы с ним… поссорились?
У Кэтрин вырвался короткий совсем не веселый смешок. Она смогла лишь кивнуть в ответ.
– Вы были любовниками? Простите мне все эти бесцеремонные расспросы, моя дорогая, но мне надо знать.
На то есть веская причина.
Теперь на щеках у нее стала понемногу проступать краска:
– Мы… мы были близки. Мы не были любовниками.
Кэткарт нахмурился, но решил больше не лезть ей в душу и не выпытывать подробности.
– Он здесь. В Эдинбурге.
Она выпрямилась и села в постели, умоляющим жестом протягивая к нему руку. На ее лице впервые за все время разговора появились признаки оживления.
– Бэрк? Он в Эдинбурге?
– Ищет вас. Вернее, он разыскивает Кэтти Леннокс.
Кэтрин вновь бессильно откинулась на подушки. Ему показалось, что она в обмороке, однако пятна румянца у нее на щеках свидетельствовали о том, что это не так.
