Роберта Джеллис - Песнь сирены
Командиры отрядов наемников знали свое дело. Как только стало ясно, что обороняющиеся намереваются отойти в укрытие, лучники получили приказ приготовиться. Защищенные хорошо вооруженными латниками, лучники могли стрелять по защитникам башни и лестницы без опасения поразить своих товарищей. Люди Вильяма вынуждены были наблюдать за полетом стрел. Многие из них пали под ударами мечей из-за того, что в нужный момент их глаза были устремлены в другую сторону.
Сам Вильям, наиболее опытный в таких делах, заставлял себя не смотреть на поток стрел. Еще свежа была память о полученном ударе. Он дрался с силой отчаяния, ловя ртом воздух из-за усталости и потери крови. Его сопротивление заслужило признание даже тех, кто стремился добраться до него. Многие уже не сопротивлялись. Охваченные ужасом, некоторые новобранцы бросили оружие и молили о пощаде.
Вильяму стало казаться, что только он и несколько опытных людей, сражавшихся рядом с ним, и составляют все силы защитников на этой стороне башни.
– Вниз! Вниз! – закричал он, отступая к двери.
Он должен был войти последним, однако люди, видя его медлительность, втолкнули Вильяма в дверь. Тут уж не до гордости, решил Вильям. Он отступил в убежище и встал, опираясь на меч и борясь с желанием послать все к черту, все бросить.
У него почти не было времени, чтобы собраться с силами. Через другую дверь вбегали последние из тех, кто пробился по стенам. Их почти настигали атакующие. Вильям остановил последнего из вбежавших. Он приказал ему взять дверной засов, а когда другие затянут ближайших к ним противников внутрь, сразу захлопнуть дверь и запереть ее на засов. Вильям снова вступил в короткую схватку, убив одного из противников, слишком увлекшегося атакой. Засовы были уже на месте. На тяжелую деревянную дверь обрушился град ударов, сотрясавших даже толстые засовы, но пробить такое препятствие ударом тела было невозможно. Тут нужен был таран.
Этот успех вызвал в Вильяме прилив энергии. Он повернулся в сторону двери и бросил вызов нападавшим, сумевшим проникнуть внутрь. На него пошел один, затем другой, Вильям приготовился к схватке, но обнаружил вдруг за своей спиной Диккона, который что-то кричал о лестнице на другом конце.
– Можешь удержать эту дверь и запереть ее? – спросил Вильям.
Диккон был так забрызган кровью, что Вильям не мог понять, чья она – самого начальника стражи или чужая. Диккон, однако, не колебался и был уверен, что сможет справиться с дверью, чего бы это ему ни стоило. Он бросился к еще открытому проему. Если пала оборона лестницы, ведущей в главную башню, им придется с боем прокладывать себе путь через двор и, вполне возможно, обнаружить, что башенная пристройка уже занята врагом. Что еще хуже, – Элис и Элизабет никогда не закроют вход в крепость, если Вильям останется снаружи, и тогда в нее прорвутся атакующие.
Вильям сбежал вниз по лестнице, стараясь не упасть в спешке. Он заставлял себя держаться на ногах, покрытый потом, сжавший зубы от боли, пока не вышел во двор и не убедился: сражение сюда еще не докатилось. Людям, спешившим к пристройке, он мощным голосом приказал бежать к лестнице. Почти никто из них не обратил на него внимания, все обезумели и онемели от страха, а достигнув безопасного места, замирали там. Поняли его только двое или трое; те, что последовали за ним вниз по ступенькам лестницы, были наиболее опытными из его людей.
Они ушли вовремя, и, опоздай на мгновение, все было бы кончено. Волна атакующих, готовая хлынуть на лестницу, когда исчезло последнее препятствие, встретила новое ожесточенное сопротивление. Последние раненые, ковыляя, спотыкаясь, ползком или на руках своих товарищей, скрылись в пристройке. Минуту или две Вильям и его люди, среди которых теперь был и Диккон, сумели продержаться, не осознавая того, что все, оставшиеся во дворе, убиты или слишком измотаны и не могут даже двигаться. Это были те самые минуты, когда Мартин украдкой протиснулся в дверь и, прижимаясь к стене пристройки, обогнул ее и исчез в северо-восточной части крепости.
Никто и не заметил одинокую согнутую фигуру в темном одеянии. Если один или два человека и видели его, то не обратили внимания, приняв за раненого. Удаляющийся силуэт на мгновение замер во мраке между пристройкой и северо-западной башней, обогнул ее и бросился к низкому каменному сарайчику, пристроенному к стене. Кроме яростных криков сражающихся на лестнице, теперь Мартин мог и видеть, как группа людей с Вильямом во главе вдруг перестала сражаться и, выбившись из сил, отступила в пристройку.
Все его внимание было сосредоточено на состязании в скорости окровавленного Вильяма, его измотанных людей и атакующих, преследовавших их по пятам в надежде схватить владельца крепости и потом использовать это, чтобы заставить сдаться тех, кто еще оставался внутри нее. Они знали, кого преследуют, как зверя. Вильям был единственным человеком, на ком была кольчуга, а девиз на его щите не оставлял никаких сомнений. Во дворе крепости еще оставались и защитники, спустившиеся со стен по веревкам, когда обнаружили, что двери в башню уже закрыты.
Все старания обороняющихся были тщетны. Последние из них, прилагая нечеловеческие усилия, поднимались вверх по лестнице и вваливались в зал, где их тут же отталкивали со своего пути следующие. Сначала ввалился Вильям, почти ничего не осознающий, кроме острой боли в груди, следом за ним – Диккон, последний из всех, в несколько лучшем виде. К счастью, женщины в крепости Марлоу не нуждались ни в чьих распоряжениях.
– Пора! – пронзительно закричала Элис, выдергивая факел из стенного кронштейна.
Мужчины и женщины бросились вперед и навалились на две бочки с маслом, те опрокинулись, расплескивая содержимое вниз по ступеням, а затем покатились вниз, забрызгивая стены, пока не опустели и не остановились. Элис швырнула факел в дальний конец лестницы, схватила другой у стоявшей за ней Элизабет и бросила вслед за первым, затем еще один. Вся лестница превратилась в ревущий ад. Последний факел Элис бросила на площадку перед собой и едва успела отскочить от огня, пока не загорелось ее платье.
Как только она вбежала в помещение, тяжелая дверь за ней тут же закрылась, а массивные засовы легли в широкие железные пазы. За дверью послышались пронзительные вопли предсмертной агонии людей, находившихся на лестнице и в пристройке. Элис закрыла глаза и помолилась за неосмотрительных врагов, чьи крики она слышала, и тех, кто, преследуя по пятам ее отца, забыл о своих раненых, которые были слишком слабы, чтобы подняться по лестнице. Звуки затихли, поглощенные яростным ревом огня. Элис вздохнула. Слишком поздно сожалеть, ничего не остается, как только помолиться за них, кем бы они ни были.
