Лаура Кинсейл - Цветы из бури
— Я никогда не была в опере.
— Сегодня вечером, — сказал он. — Ты наденешь голубое.
Кальвин встретил их около двери. Он принял у Мэдди плащ, поклонился и отступил в сторону.
— Я проследил, чтобы хорошо разожгли камин, миссис. Я принесу вам поднос с чаем. Вы любите ежевичный джем? У нас есть мармелад, если пожелаете…
Вдруг он прервался и отступил.
— Простите, миссис, мою бесцеремонность.
— Ничего страшного, — ответила Мэдди.
Дворецкий больше ничего не сказал. Когда она поднялась наверх, все слуги быстро занялись своим делом, и даже горничная, которую Мэдди достаточно редко утруждала, приветливо сказала, что она может принести горячую грелку в постель, если Мэдди решит отдохнуть перед ужином.
Мэдди упала без сил на кровать, не думая ни о чем. Это была спальня герцога, но он оставался внизу. Ей было хорошо в одиночестве.
Когда она открыла глаза, уже стемнело. Около кровати в отблесках светлого пламени сидел Жерво, глядя на нее.
Он был одет с необычайной элегантностью, сочетавшей белый и темно-синий цвета.
— «Опера», — вспомнила она. Театр, танцы, изысканная одежда — это все принадлежало его миру.
— Ужин, — кивнул он в сторону большого подноса, поставленного на столике у камина. — Потом надо одеться. — Он положил на покрывало рядом с ней коробочку. Встал, направился к двери и, взявшись за ручку, повернулся.
— Это для твоих волос — после чего оставил ее.
Мэдди приподнялась в постели и открыла коробку. Там была нитка жемчуга, такая же, как у ее матери, только больше и светлее, с бриллиантами после каждой жемчужины.
Она сжала губы. Шикарная, восхитительная, дорогая, очаровательная вещь. Она пыталась поставить заслон между ним и собой, но он безошибочно нашел ее слабость. Не подарок, нет. Не щедрость. Даже не потрясающая красота камней…
Для ее волос. Он помнил. И легко пробил брешь в ее обороне.
Они прибыли поздно. Кристиан специально так рассчитал.
После того как Хоары прислали деньги, мир был снова у его ног. И он снова начал сорить деньгами.
Жерво послал Кальвина к Ранделлу за жемчугами, отправил лакея с двумя сотнями фунтов к серебряных дел мастеру, сделал заказы на дорогую провизию и вина, а через Кальвина оформил ряд контрактов с владельцем питомника, заплатив за все авансом.
Мэдди надела жемчуг. Она была не совсем уверена в том, что это надо делать. Он не знал, как обращаться с ней, как проникнуть сквозь тот туман отчуждения, который окружал ее. Нежные слова и дорогие подарки — все, что он мог придумать. Нужно было время, но именно этого у него и не было. Кристиан нуждался в Мэдди сегодня, сейчас.
Мягкий свет ламп в театре создавал простому туалету Мэдди богатую цветовую гамму: голубое платье и золотые волосы с блестящими в них жемчугами и бриллиантами. Никто не смог назвать ее красоту совершенной, но она была очаровательной.
Почти пустой вестибюль и коридоры, нарастающие звуки музыки подготовили Мэдди к тем ощущениям, которые она почувствовала, ступив в ложу герцога. Огромное количество людей поразило ее.
А сцена — Мэдди бросила на нее лишь один взгляд и тут же отвела глаза. Люди, танцевавшие на ней, были раздеты.
Она опустила глаза на подол своего платья, будучи не в состоянии глядеть куда бы то ни было.
— Подними подбородок, — сказал герцог, не поворачиваясь к ней. Она подняла голову. — Спасибо, — произнес он. — Смотри… представление. На сцену.
— Я… они… о, дорогой, — произнесла она, — это ужасно.
— Смотри, — сказал он.
Мэдди не смогла заставить себя смотреть на сцену и начала разглядывать публику в зале. Тут она снова испытала шок, обнаружив, что многие мужчины бесцеремонно обнимают за плечи женщин. Один из офицеров в алом мундире поймал ее взгляд и поднялся.
— Это полковник Фейн, — произнесла она.
При этих словах полковник повернулся и посмотрел прямо в ложу герцога. Он улыбнулся и поклонился, привлекая внимание всех, кто сидел вокруг него.
Жерво кивнул в ответ. Офицер оставил свое место и начал пробираться к проходу.
Через несколько минут герцог встал и повернулся. Полковник Фейн входил в их ложу.
— Мадам! — он улыбнулся и поклонился Мэдди, поднимая руку. — Я счастлив видеть вас снова, и в таком блеске!
— Могу я навестить вас, мадам? — спросил Фейн, усаживаясь около Мэдди и поворачиваясь к ней.
— Нужно специальное приглашение?
Он тряхнул головой и рассмеялся.
— Я забыл вашу манеру разговаривать.
И взглянул поверх ее головы на Жерво.
Брови герцога поползли вверх.
Полковник Фейн поднялся, взяв ее руку для поцелуя.
— Вы прекрасны, мадам. Но теперь я должен идти, пока мое сердце не разбито окончательно. Или ваш муж вышвырнет меня вон. Я умру за вас.
Прежде чем Мэдди могла осмыслить столь выдающуюся речь, он вышел. Она отвернулась от взглядов, устремленных на них. Украдкой она посмотрела на Жерво.
Кристиан в упор смотрел на нее. Потом он улыбнулся и спросил:
— Я должен… застрелить его?
Мэдди глубоко вздохнула и подняла голову.
— Тебя это не должно беспокоить, — произнесла она спокойно. — Я не шучу с любовью, Жерво.
Его лицо замерло. Мэдди смотрела в другую сторону от него, на актрис, на сцену.
Он поднялся:
— Все это довольно длинно. Давай поедем.
В это утро визитные карточки переполнили серебряный поднос в холле. Экипажи останавливались один за другим на несколько минут около их дома, а потом продолжали свой путь, когда их седоки возвращались от дверей. Каждый час Кальвин доставлял в библиотеку новую пачку карточек.
Мэдди, сидящая напротив Кристиана за его письменным столом, громко читала имя на каждой карточке. Потом, в соответствии с его замечаниями, она откладывала их в ту или иную сторону.
Между сортировкой карточек она писала под диктовку и смотрела, как он работал со счетами. И каждые полчаса Кальвин возвращался снова с новым букетом цветов для нее.
Все началось до завтрака — непрерывный поток цветов — тюльпанов, сладко пахнущих нарциссов и многих других — срезанных, в горшках, в корзинах, один больше другого. До тех пор, пока библиотека не превратилась в сад. И цветы переместились в соседнюю комнату.
К ужасу Кристиана, Мэдди казалась совершенно невозмутимой. Она в течение всего дня беззвучно наблюдала за цветочной презентацией, спокойно приказывая Кальвину оставлять их снаружи.
Но когда два дюжих лакея с помощью мальчиков-слуг внесли пару огромных кадок с посаженными в них апельсиновыми деревьями, она, наконец, прикрыла руками рот и закрыла глаза.
— Что это за хитрости? — воскликнула она сквозь пальцы.
— Вам просили передать, миссис, — ответил Кальвин. — Владелец питомника. В случае вашего одобрения он хотел бы, чтобы вы посадили их в саду или в оранжерее, которую специально построят.
