Патриция Гэфни - Идеальная любовница

От Вэнстоуна явно не ускользнула эта немая сцена. Как только шум улегся, мэр наклонился вперед и спросил напрямик:

— Это правда?

Предчувствуя катастрофу, Себастьян поспешил возмутиться:

— Вы называете меня…

— Нет, это неправда, — перебила их Рэйчел своим ясным звучным голосом. — Его светлость ошибается.

— Вы хотите сказать, что он говорит неправду?

— Он ошибается, — с нажимом повторила Рэйчел. — Никакого обручения не было. Он просто… ошибся.

Ее голос дрогнул и прервался.

Но когда Себастьян сделал шаг по направлению к ней, она отшатнулась, выпустив из рук перекладину барьера. Словно пораженный громом, Себастьян замер на месте.

— Рэйчел, — прошептал он, — Рэйчел, ради всего святого…

Она не желала смотреть ему в глаза; ее холодный, словно застывший, профиль ясно сказал ему, что они чужие друг другу.

Вэнстоун между тем продолжал что-то говорить. Послышался визгливый женский смех. Себастьяну показалось, что это голос его бывшей горничной, сообщницы Салли, однако, обернувшись, он с удивлением отметил, что это Лидия Уэйд. Она прижимала к груди свое вечное вязание и что-то бормотала себе под нос. Неужели она по-настоящему помешалась?

Себастьян ощутил настоятельную потребность сесть. Мысли у него разбегались, он никак не мог сосредоточиться. Рэйчел упорно не смотрела на него, и теперь он не знал, что говорить или делать дальше. Пригладив пальцами волосы, с которых по-прежнему капала вода, он воспользовался рукавом, чтобы стереть влагу с лица. Вэнстоун тем временем закончил свою речь. До Себастьяна дошли лишь его последние слова:

— …когда окружные судьи соберутся в сентябре.

Карнок с важностью кивнул в знак согласия, бормоча что-то насчет «прискорбных обстоятельств» и отсутствия «иного выбора». Двое против одного.

Неужели это конец? Неужели ему остается только стоять и смотреть, как ее будут уводить? Полгода назад, при точно таких же обстоятельствах, ему удалось настоять на своем при помощи громких слов и запугивания. Сегодня эти приемы не сработали, однако самым сокрушительным ударом для Себастьяна оказался отказ Рэйчел. Она была в отчаянном положении, но не позволила ему спасти себя. Не позволила даже приблизиться к себе. Она предпочла тюрьму.

Тут в зале появился Кристи Моррелл. Себастьян заметил его только после того, как викарий, запыхавшийся, промокший насквозь, оставляя за собой дорожку воды, стекавшей со сложенного черного зонтика, добрался до судейского стола.

— Прошу меня извинить за опоздание, я пришел бы раньше, но меня задержали. Могу я поговорить…

— Извините, преподобный отец, — перебил его мэр, — но мы больше не принимаем свидетельских показаний по данному делу. Ваша супруга весьма красноречиво выступила в защиту миссис Уэйд, в дальнейших подробностях нет нужды. Благодарю вас.

— Дайте ему сказать! — взорвался Себастьян. — Что бы это ни было, дайте ему сказать. Я хочу послушать.

Вэнстоун воздел руки к небу, словно моля Бога ниспослать ему терпение, потом скрестил их на груди и нахмурился.

— Хорошо, говорите.

Кристи подошел еще ближе к судейскому столу.

— Только что мне стало известно нечто чрезвычайно важное. Господа, я должен переговорить с вами наедине, — и он жестом указал на всех троих судей.

— Это имеет отношение к делу миссис Уэйд?

— Да, имеет.

— В таком случае займите свидетельское место и объявите об этом во всеуслышание, чтобы секретарь мог внести ваши показания в протокол, — объявил мэр, и на этот раз Себастьян согласился с ним.

Однако Кристи не двинулся с места.

— Со всем моим уважением к вам, господин мэр, это не те сведения, которые я мог бы огласить на открытых слушаниях. Я просил бы вас отложить рассмотрение этого дела на неопределенное время.

— Это исключено. Если у вас есть доказательства, имеющие отношение к делу, вы можете огласить их под присягой прямо сейчас, в противном случае мы готовы вынести решение.

Кристи покачал головой.

— Это было бы ошибкой. Простите, я… невольно ввел вас в заблуждение. То, что я хочу сообщить, не имеет отношения к данному слушанию.

— Но в таком случае…

— Это имеет отношение к первоначальному обвинению, выдвинутому против миссис Уэйд. Я располагаю доказательствами того, что она была ошибочно обвинена в убийстве своего мужа.

Зал взорвался. Вэнстоун в очередной раз призвал всех к порядку, но его больше никто не слушал. Зрители повскакивали с мест, все заговорили разом. В общей суматохе Себастьян заметил, что Салли начал бочком пробираться к выходу. Какой-то необъяснимый порыв заставил его броситься следом и преградить приятелю дорогу.

— Далеко собрался?

Салли растянул губы и опустил углы рта в своей перевернутой улыбочке.

— Похоже, веселье кончилось, а у меня полно других дел. А ну-ка посторонись, будь умником.

— И не надейся.

Весь напряженный, готовый к драке, Себастьян подошел еще ближе.

— Ты захватил свой нож, Клод? Где он? В кармане? За голенищем?

— Не будь идиотом. Прочь с дороги, а не то…

Пронзительный женский вопль за спиной у Салли заставил его обернуться. Из-за его плеча Себастьян увидел Лидию Уэйд. Ее рука взметнулась к потолку и с размаху опустилась вниз. Кристи Моррелл едва успел увернуться от удара, но рукав его сюртука оказался пропоротым и повис лоскутом. Его жена вновь закричала в ужасе.

Однако целью Лидии был вовсе не священник. Оцепенев от неожиданности, не веря своим глазам, Себастьян смотрел, как она проскользнула мимо Кристи, сжимая в кулаке острые стальные ножницы, и бросилась по пустому проходу к загородке для подсудимых.

Все происходило как в кошмарном сне. Салли словно прирос к полу, он тоже был в шоке. Себастьян грубо обхватил его обеими руками и переставил на другое место. Наконец путь был свободен. Но — увы! — лишь на секунду. Люди высыпали в проход, преграждая ему дорогу. За миг до того, как толпа разделила их, он увидел, как растерянность на лице Рейчел сменяется выражением ужаса. Себастьян бросился кому-то на спину, толкнул кого-то в бок, заехал, не разбирая куда, кому-то еще. Поверх качающихся голов, вытянутых в жадном любопытстве шей, плотно прижатых друг к другу плеч посторонних людей он видел взмывающие и вновь неумолимо опускающиеся острием вниз ножницы. С криком «Нет! Нет!» он проталкивался, извиваясь, втискиваясь в тугое месиво, бросаясь всем телом на чужие, слепленные в давке тела, не желающие расступаться, чтобы не пропустить захватывающего зрелища.

Наконец открылась брешь, достаточная для того, чтобы протолкнуться. Он увидел Лидию со спины. Склонившись над прижатой к судейскому столу Рэйчел, она боролась изо всех сил, чтобы всадить ножницы ей в лицо. Рэйчел схватила Лидию за запястье, но ее захват слабел, пальцы скользили… Сердце Себастьяна перестало биться. Он чувствовал, что не успеет добраться до нее вовремя.