Высматривая путь. Том II (СИ) - Борчанинов
— Ну, тут человек пятнадцать вроде как. Снаружи никого. Видать, сбежать успели, — снова заговорил Эскель, оценивая фронт работ. — Думаю, за час управлюсь.
— Я могу помочь! — вставила свое слово Фредерика, а как заметила, каким убийственным взглядом на нее глянул ведьмак, то втянула шею в плечи, нахохлившись.
— Не гоже… — Эскель на мгновение замялся, снова смерив Деру этим своим взглядом, — барыне черной работой заниматься. Ступай наверх отдыхать.
— Б-барыне? — округлила глаза та, с силой вцепившись в ветку пальцами. — Ты, должно быть, шутишь так, да? С каких это пор я барыней стала?
— С рождения, видать. Наемный ведьмак с чернью сами справятся, а вам уже время перину щеками мять и сны хорошие смотреть. Как и подобает дочери графини.
Он в самом деле старался не грубить, вот не хотел. Оно само собой как-то получилось. А судя по взбешенному взгляду Фредерики, слова угодили прямо в цель. Как всегда получается: вроде, не метишь по больному, а оно само туда летит.
— Ах ты! — вспыхнула в мгновение ока травница и, замахнувшись осиновой веткой, со свистом рассекла ею воздух, приложившись ею по предплечью ведьмака. — Да как смеешь мне такое говорить?! Да после всего, через что мы прошли! Да после всего, что было!
— Уж воистину — барыня. Уже и розги холопам отвешивает. Матушка, небось, научила, как с такими, как я обращаться? — недобро усмехнулся мужчина и перехватил ее руку, сжав тонкое запястье.
Удар вышел слабый, да и куда Дере сильно-то бить. Но и того хватило, чтобы на коже остался багряный след. Вот только злость его пробрала до такой степени, что на боль он не обращал никакого внимания. До такой степени сжимая руку травницы, что, кажется, еще немного, и услышит хруст.
Фредерика напряглась, ощущая, как по ногам снова потекло. Тряпица Ивонны, видать, не выдержала. К тому же она совсем забыла за всеми своими делами ее сменить.
— Вам бы не трогать ее сейчас, мастер! — заохала Ленка, бросаясь к Эскелю.
Но тот одним только взглядом заставил ее остановиться и зажмуриться. Ну конечно, он ведь не старый отец, которого в качестве подкормки в лес волокут. Тем более разъяренный ведьмак может и оплеух отвесить.
— Ишь, как расходился! — прикрикнула на него Ивонна и влупила ладонью по спине так, что аж весь дух выбила и воздух из груди тоже. — Я ирода своего одолела, и тебя одолею! А ну не трожь девку! Крови у нее, вот и ранимая стала! А то, гляди, как язык распустил! Сейчас как возьмусь за топор, всем места мало будет!
Эскель напрягся, удивленно бросил взгляд на краснющее лицо Деры, затем спустился ниже, заметив, как на пол между ее ног закапала кровь. Пальцы сами собой разжались, а ноги сделали шаг назад. Он неловко врезался спиной в край распахнутой двери и едва устоял. Если бы не удачно подвернувшаяся стена, за которую удалось схватиться.
— А ты, — корчмарка сурово глянула на травницу, — пошла наверх! Барыня мне тут выискалась! Пошла, кому говорю! И вымой срам свой! Не до̀лжно мужику на такое смотреть!
Фредерика сдавленно всхлипнула, шмыгнула носом и, неловко перепрыгивая трупы, ринулась к лестнице. Ноги скользили от того, что кровь попала уже и на ступни, но она целенаправленно шла вперед, сгорая со стыда и обиды. Зачем он с ней так, пока понять не удавалось. Да и не хотелось, надо признать. И вроде ничего такого Эскель не сказал, но от этого тона и взгляда так сделалось больно и обидно, что захотелось еще и по морде ему вмазать, чтобы знал, что нельзя так с девками разговоры вести. Тем более с теми, которые, как дуры последние, влюблены.
Комментарий к Часть 26. А кому ворожба на пользу шла?
Бечено
Часть 27. Эксперимент
Дера влетела в комнату, как ошпаренная, и бахнула дверью так, что аж своды задрожали. Отбросив на пол книгу и злосчастную ветку, она ринулась к бадье и, содрав с тела рубаху, принялась ею же и обмываться. Слезы ручьем лились по щекам, а руки тряслись как у заправского пьянчуги поутру. Она громко всхлипывала и терла ноги до тех пор, пока кожа не покраснела. А затем и вовсе залезла в уже холодную воду и принялась громко плескаться в ней, остервенело вытирая бедра.
Какого черта он вообще принялся такое ей высказывать? Еще и с матушкой сравнил. Что случилось за время его отсутствия? Она ведь ничего дурного не сделала. И, к тому же, они так хорошо попрощались. Да и вообще, ничего не предвещало никакой беды. Но, по обыкновению, Фредерика принялась винить во всем себя. Ну, а кого еще? Правильно ей матушка говорила, что не родился еще тот мужчина, который согласиться тащить на себе такую обузу как она. И ладно если бы красивая была. Так уж коль ничего не умеет, то хоть глаз радует. А она и порадовать ничем не может и помощи никакой не оказывает. Только проблемы на свою голову находит, которые неустанно вешает на шею ведьмака, думая, что тремя тысячами озолотила его с ног до головы.
— Дура! — с отчаяньем выкрикнула травница и громко всхлипнула, заходясь в истерике.
Она безвольно рухнула прямо в бадью, расплескав воду и усевшись на скользкое дно, поджала к груди колени и завыла, словно раненый зверь, не меньше. Мозг отказывался соображать, а тело била крупная дрожь не только от давно поостывшей воды. Живот нещадно ныл, в голове творилось черте что, в груди все сжималось и болело, а мысли сводились только к тому, чтобы кинуться к сумке и оприходовать склянку с ядом. И тогда уж всем станет легче. В первую очередь ведьмаку, который по глупости или по невообразимой доброте нацепил себе на шею «хомут» по имени Фредерика де Бейль.
Рука обессиленно скатилась с колена в воду, а взгляд сам зацепился за красную нить. Воспоминания о наставнице-чародейке приятным светлым лучиком ворвались в затуманенное болью сознание. Дера громко всхлипнула и принявшись икать, внимательно всмотрелась в красный «браслет». Приподняла руку, вытянула перед собой и сощурилась от снова подступивших слез. Стало любопытно, что бы сейчас сказала ей Кейра? Как бы посоветовала поступить? Как же ей не хватало ее присутствия. Она ведь всегда все знала, всегда
