Ширл Хенке - Упрямица
Озабоченной и измученной Мерседес предстоял еще непростой разговор с Розалией. Как она объяснит девочке внезапную холодность к ней ее отца? Когда Мерседес вошла в детскую, то застала Розалию, стоящую на коленях у кроватки и шепчущую молитвы.
Мерседес молча встала в дверях, не желая прерывать общение девочки с Богом.
– Прости меня, Господи Иисусе! Я, наверное, сделала что-то очень плохое, за что мой папа покинул меня. Я не знаю, кто тот странный человек, который приехал сегодня, но он не мой папа. Когда Ты забрал маму к себе на небеса, то прислал мне взамен папу, чтобы он любил меня так же, как мама. А теперь его нет здесь.
Сеньора Мерседес очень добра ко мне. Если б она была моей мамой, то, может быть, мне не было бы так плохо без папы. Пожалуйста, сделай так, чтобы у меня был хотя бы кто-то один из них. Я обещаю быть хорошей девочкой. О, пожалуйста, позаботься о моем настоящем папе, где бы он ни был… даже если он не может возвратиться ко мне… Аминь!
Мерседес почувствовала, как слезы текут по ее щекам. Где найдешь еще подобного ребенка – трогательного, смышленого, доброго, как Розалия. Лусеро мог бы получить драгоценный дар, но он отверг его, дал понять своей малышке дочери, что он ей чужой…
Словно ожидая в почтительности конца молитвы, Буффон не приветствовал Мерседес обычными изъявлениями восторга. Только когда наступила тишина, хвост его застучал по коврику на полу.
Розалия оглянулась:
– Вы плачете? Это он обидел вас?
– Нет, дорогая. Я плачу не из-за него.
Мерседес присела, обняла Розалию, прижала к себе.
– Я хотела отложить это на будущее, но, вероятно, время уже пришло. Розалия! Я знаю, что ты всегда будешь помнить и любить свою мать, но, если ты не против, теперь, когда ее нет, я бы хотела быть твоей мамой. Ты не против?
Розалия обхватила шею Мерседес в тесное кольцо своих ручек и ласково вдохнула в ухо:
– Конечно, мама…
Слово это было сказано с такой убежденностью, что Мерседес не смогла удержаться от слез, теперь уже слез счастья. Она погладила темные кудри девочки, нежно прижала ее к себе:
– По-моему, тебе пора ложиться в кроватку. Я почитаю тебе на ночь, но после ты немедленно заснешь. Обещаешь?
Розалия утвердительно кивнула. Мерседес сняла с полки книгу, полистав, нашла место, где в прошлый раз остановилась, и принялась читать.
Девочка свернулась калачиком, завернулась в покрывало и внимательно слушала сказку.
Но вот ее глазки закрылись. Мерседес отложила книгу, задула свечу, поцеловала Розалию в лобик и на цыпочках пошла к двери.
Шелест откидываемого покрывала заставил ее оглянуться. Девочка осторожно слезала с кровати.
– Розалия, ты обещала мне сразу же спать!
– О, мама… Я буду спать… Только сначала поблагодарю Иисуса за то, что он выполнил мою просьбу.
Что могла сказать девочке Мерседес? Слезы душили ее. Молча кивнув и послав издали воздушный поцелуй приемной дочери, она тихо прикрыла за собой дверь. О, если б просьба Розалии выполнилась целиком и ее «настоящий папа» возвратился бы домой!
Мерседес спустилась в пустынный холл, пересекла его, вошла в свою спальню. Никаких следов пребывания в доме Лусеро. Слава Богу! Вероятно, он отправился на поиски Инносенсии. Мерседес проверила замок на двери, соединяющей супружеские спальни, опустила засов на двери, ведущей в холл, подошла к гардеробу. К ужину с Лусеро она выбрала специально самое скромное из своих платьев с глухим воротом и длинными рукавами. Теперь она с наслаждением избавилась от него, надела легкий халат, присела за туалетный столик. Едва она опустилась на мягкий стул, как слабость охватила ее. Несколько минут Мерседес сидела неподвижно и смотрела на свое отражение в зеркале, будучи не в состоянии пошевелиться. Затем она все-таки нашла в себе силы вынуть шпильки из волос, распустила их и принялась водить по ним щеткой.
Видение Ника, вставшего у нее за спиной, взявшего щетку из ее руки, возникло непроизвольно. Она словно бы ощутила его прикосновения. Он расчесывал ей волосы так же искусно, заботливо и нежно, как и занимался с ней любовью. Как часто это было прелюдией к любви. Потом они переходили в его спальню и ложились в огромную кровать. Кровать, где будет почивать в эту ночь ее законный супруг! В глазах церковников он, может, и был ее законным мужем, но в сердце Мерседес это место занимал Ник.
– Я должна перестать об этом думать, иначе сойду с ума! – произнесла она вслух, отложив щетку и обхватив руками голову.
И вдруг дверь из соседней спальни начала медленно отворяться.
Мерседес вскочила, выпрямилась, хотя ноги почти не держали ее.
– Как ты?.. – Вопрос так и замер на ее губах, когда он помахал перед ней массивным ключом.
– Мой папаша рассказал мне, что однажды он воспользовался им, чтобы добиться от мамаши удовлетворения своих мужских потребностей. Правда, позже он уже не утруждал себя визитами к ней с подобной целью. Она уже в молодости была холодной стервой. А как у тебя обстоит с этим дело, женушка? Ты осталась ледышкой или Нику удалось расшевелить тебя?
Лусеро бесцеремонно расхаживал по ее спальне, уверенный, что она покорно позволит мучить себя лишь только потому, что он ее муж.
Она наблюдала за ним без всякого страха, как бы со стороны, как смотрят на зверя, упрятанного в надежную клетку, и начала замечать множество мелких различий между ним и Ником. Он был немного меньше ростом и более изящно сложен. На его теле не было шрамов, какие были у Ника. Но не во внешности было дело. Это был не тот человек – плохой человек. У нее никогда не будет близости с ним.
Она нащупала рукоять пистолета в кармане халата и взвела курок. Затем на удивление твердой рукой вытащила пистолет и направила ствол на Лусеро.
– Я успела приобрести кое-какие навыки за время твоего отсутствия, Лусеро. Одного негодяя я убила, другого ранила. Так что можешь не сомневаться – тебя я пристрелю без колебаний!
Ее уверенное обращение с пистолетом и недвусмысленное заявление было таким из ряда вон выходящим событием, что Лусеро, вышагивающий по комнате, тут же застыл на месте.
Однако к нему быстро вернулся прежний апломб. Он скрестил руки на груди и с вызовом взглянул на нее.
– Те, другие, не имели права на твое тело. Я имею.
– Ты растерял все права, когда бросил меня.
Он шагнул к ней, подзадоривая ее:
– Ты не будешь стрелять в безоружного.
– Для тебя я сделаю исключение. Твоя смерть решит все проблемы.
– Твои и Ника? – Он разразился смехом. – Нашли дурачка! Вы даже не сможете пожениться.
– Сможем, если ты умрешь… Попробуй сделать еще один шаг! – пригрозила Мерседес.
– Это будет инцест! – выкрикнул Лусеро.
