Марианна. Книги 1-6 - Жюльетта Бенцони
— Я уже сказала вам. К тому же сейчас не время говорить об этом! Бежим! Если он собирается уехать…
Вся ее тревога выразилась в этих четырех словах. Парк в этом месте был лесистым. Густота деревьев скрывала замок. Только несколько огоньков неясно поблескивали между стволами дубов.
— Старайтесь поменьше шуметь, — шепнул Язон. Взявшись за руки, как заблудившиеся дети, они побежали на огоньки, указывавшие замок. Влажные ветки били их; по лицам, ноги утопали в опавших листьях и подтаявшем; снегу, но Марианна не замечала ни ледяной воды, ни царапин.
Занавес из деревьев поредел, и внезапно Марианна с Язоном выскочили на открытое пространство. Прямо перед ними открылся замок, белый и сверкающий под высокими шиферными крышами. Светящаяся как большой фонарь застекленная веранда укрывала вход в главный корпус. Карета все еще стояла там, но группа стрелков по короткой команде вскочила в седло.
— Император сейчас выйдет! — промолвил Язон. — Скорей!
Большой английский сад с газонами и кустарником раскинулся между ними и замком. На веранде появились люди, и сердце Марианны заколотилось при виде одного из них. Этой серой фигурой среди сверкающих платьев и пестрых униформ мог быть только он…
Но едва молодые люди покинули густую тень деревьев и бросились вперед, как сзади прогремел грозный приказ:
— Стой! Стой, стрелять будем!
И тут же из-за замка донесся яростный лай собак.
Оглянувшись, Марианна заметила несколько солдат, которые, должно быть, шли по опушке леса, и узнала желтые плюмажи корсиканских стрелков. В отчаянии она застонала. Замок был еще далеко… Ее рука судорожно сжала руку Язона. А там лошади уже нетерпеливо били копытами. Слуги в белых париках открыли дверцу берлины. Вокруг собралось много людей: мужчин, закутанных женщин…
— Бежим! — крикнула она. — Что поделаешь, если нас подстрелят!
— Но это безумие, Марианна!
Она не слышала его, порываясь вперед. Он пытался удержать ее. Но их колебания были недолгими. В едином порыве они снова пустились бежать. Позади послышалось щелканье взводимых курков.
— Стой! — прозвучал властный голос. — Остановитесь, черт возьми!
Раздался выстрел, затем другой. Чувствуя холодок внутри, Марианна поручила свою душу богу. Она видела только приближающийся освещенный замок, ощущала только поддерживавшую ее руку Язона. Вокруг берлины всадники спрыгивали на землю, образуя цепь, преграждавшую бегущим дорогу. Во всю силу своего голоса, как в бурю на мостике корабля, Язон закричал:
— Император! Надо спасти Императора!
Снова прогремели выстрелы, но то ли из-за темноты, то ли из-за стремительности убегавших, солдаты стреляли плохо. Однако, одна пуля, видимо, попала в Язона, ибо он глухо застонал и выпустил руку Марианны. И вслед за этим преследователи настигли их. Они были грубо схвачены и засыпаны со всех сторон вопросами: «Кто такие? Чего хотите? Вы заговорщики?..»
— Император, — задыхаясь простонала Марианна, — ради бога, пустите нас к Императору… Он в опасности!
— Женщина? Что вы тут делаете? Как попали сюда? На этот раз вопросы задавал командовавший отрядом офицер. Надменный красавец с тонкими усиками, в надвинутой на глаза высокой меховой шапке, он сразу отвел Марианну от ее побледневшего спутника, но она смотрела только на блестящую группу мужчин и женщин, стоявших у веранды и взволнованно переговаривавшихся между собой. Посередине выделялся человек в сером рединготе, с большой черной треуголкой под рукой. Звук его голоса отозвался сладкой дрожью в сердце Марианны.
— Капитан! Тробриан! Доложите! Что происходит? Красавец-стрелок не успел ответить. Пока он вытягивался по стойке «смирно», освободившаяся от его рук Марианна бросилась к ногам Императора.
— Сир, смилуйтесь, выслушайте меня! Вас хотят убить! Они сделали засаду в Фон-Луве! Их много, а ваш эскорт слишком мал.
Ропот недовольства дал понять Марианне, что думают стрелки гвардии о своем достоинстве. Между тем глаза Наполеона расширились при виде этой растрепанной, оборванной, грязной женщины в убогом платье, поднявшей к нему сверкающие изумрудные глаза, которые он узнал. Он не мог скрыть изумление:
— Как? Это вы… и в таком состоянии? Откуда вы?..
Прежде чем Марианна ответила, вмешалась высокая молодая блондинка в платье и плаще из синего бархата, вышитого жемчужинами, и изящной диадеме на золотых волосах.
— Сир, остерегайтесь! — сказала она со страхом. — Эта женщина может быть опасной… или безумной! Вы же не знаете, кто она.
На губах Наполеона промелькнула улыбка, на мгновение воскресившая Шарля Дени перед растерявшейся, подавленной его величием Марианной.
— Напротив, Гортензия, я знаю ее! Она не более безумна, чем любой из нас! А опасна ли она…
— Человек, который был с нею, потерял сознание, сир, — доложил капитан Тробриан. — Он ранен. Пуля попала в него.
— Язон! Он ранен! Боже мой…
В смятении Марианна хотела подняться и бежать к нему, но твердая рука Императора опустилась на ее плечо и удержала на месте.
— Минутку! — сказал он строго. — Кто этот человек?
— Язон Бофор, американец, сир! Он спас меня и привез сюда, чтобы предупредить вас! Это мужественный человек! Прошу вас, пусть о нем позаботятся… не отправляйте его в тюрьму!
— Посмотрим! А сейчас…
— Сир, — снова вмешалась молодая женщина, которую он назвал Гортензией, — так ли необходимо продолжать эти объяснения здесь? Ведь холодно…
— Королева Голландии и мерзнет у нас! — засмеялся Император. — Такого никогда никто не видел!
— Может быть, но моя мать хочет увидеть эту женщину. Она очень волнуется! Вы же знаете, как она всегда чувствительна к слухам о заговорщиках.
— Хорошо! Мы идем! Дюрок, займитесь этим упавшим с неба американцем и пошлите патруль посмотреть, что происходит в Фон-Луве. Только солидный патруль! Сколько их, этих господ? — спросил он у Марианны.
— Около тридцати, я думаю.
Марианна увидела, как от группы военных отделился тот, кто принимал ее в Бютаре, только теперь на нем был расшитый золотом мундир. В его взгляде также мелькнуло изумление. Он направился к Язону, которого двое стрелков держали под руки.
— Сюда! — сказал Наполеон, довольно бесцеремонно подталкивая Марианну к отделанному мрамором и украшенному античными бюстами вестибюлю.
Стоявшие вокруг почтительно расступились перед Императором, но на его спутницу поглядывали с явной брезгливостью. Неспособная привести свои мысли в порядок, Марианна подумала только, что они представляют собой странную пару. Вдруг она услышала, как он шепнул ей на ухо:
— Будь осторожна, ни малейшего намека на ту ночь! Я не допущу, чтобы импе…. чтобы она испытывала хоть малейшее огорчение! Я уже достаточно их ей сделал!
Боль, ревность и печаль пронзили сердце Марианны. Эти сухие слова, направлявшая ее твердая рука, — все говорило, что она абсолютно точно определила место, которое занимала в жизни мнимого Шарля Дени: игрушка, мимолетная прихоть, тут же забытая забава, тогда как она чувствовала, острей чем когда-либо, всепоглощающую любовь к нему.
