Жюльетта Бенцони - Ты, Марианна
Никто не подумает беспокоить знатную французскую даму, путешествующую со слугой: он будет этим слугой.
— Он? Мой слуга?..
Она недоверчивым взглядом окинула дикий облик гиганта, его пугающие усы и невероятно живописный костюм: все это исключало возможность даже представить его слугой или мажордомом в богатом доме Сен-Жерменского предместья.
— Он изменит свой внешний вид, — улыбнувшись, сказала Мелина, — и он будет одним из твоих итальянских слуг, раз он не говорит по-французски. Все, чего мы хотим от тебя, — это поехать вместе с ним и привезти его в Константинополь. Я полагаю, ты остановишься во французском посольстве?
Вспомнив, что говорил генерал Арриги о призывах о помощи, повторяемых послом, графом де Латур-Мобуром, Марианна не сомневалась, что будет принята с распростертыми объятиями.
— Собственно, я не знаю, — призналась она, — где бы еще я могла остановиться.
— Прекрасно. Никто не подумает искать Теодороса во французском дворце. Он останется там некоторое время, затем в один прекрасный день исчезнет, и больше тебе не о чем будет беспокоиться.
Марианна нахмурила брови. Она отчетливо представляла себе, — учитывая деликатность и трудность ее миссии к султанше, — как она рискует, взяв с собой преследуемого вождя бунтовщиков, достаточно известного, без сомнения, раз он не смел открыто появиться в Константинополе. С одной стороны, это могло сорвать ее миссию, с другой — послать ее размышлять о жизни на сырую солому турецкой тюрьмы при условии, что ей эту жизнь оставят.
— Так ли необходимо, — сказала она после некоторого раздумья, — чтобы он лично отправился туда? Не могу ли я каким-нибудь образом заменить его?
Гигант обнажил в свирепой улыбке белоснежные острые зубы, поглаживая рукой чеканную серебряную рукоятку кинжала.
— Нет, ты не можешь заменить меня, потому что ты только женщина, иностранка, и я не питаю полного доверия к тебе. Но ты можешь и отказаться. Ведь никто не знает, что ты здесь…
Все ясно: если она откажется, этот зверь способен зарезать ее тут же, прямо в церкви. К тому же она действительно хотела выполнить свою миссию, а также выбраться из этой крысиной дыры, попытаться найти бриг бандита-доктора и особенно Язона и своих друзей. Если после того, как ей удастся оказать выдающуюся услугу Наполеону, единственной радостью, которая останется ей в мире, будет увидеть повешенным Джона Лейтона, она не хотела терять возможность, как бы мала она ни была, достичь этого. И такую возможность нельзя найти на Санторине.
— Решено, — сказала она наконец, — я… согласна!
Княгиня Кориатис радостно вскрикнула, но Теодорос еще не был удовлетворен. Его полная волосатая рука схватила Марианну за запястье, и он увлек ее к подножию иконостаса.
— Ты ведь христианка, не так ли?
— Естественно, но…
— Но твоя церковь не такая, как у нас, я знаю! Тем не менее Бог един для всех его детей, каким бы они образам ни молились. Ты сейчас поклянешься здесь перед этими святыми образами, что честно исполнишь все, что тебя попросят, дабы помочь мне попасть в Константинополь и пожить там. Клянись!
— Клянусь перед Богом! — заявила она уверенным голосом. — Я сделаю все, что будет в моих силах, но знай, что это будет сделано не ради тебя и не из-за страха перед тобой: я сделаю это, — и, опустив руку, она медленно повернулась к мнимой Сафо, — ради нее, потому что она помогла мне, и я не хочу ее разочаровывать.
— Э, какая важность, из-за чего! Но будь проклята во веки веков, если нарушишь клятву! Теперь, отец, я думаю, мы можем отправляться!..
— Нет. У нас еще есть дело! Следуйте за мной…
Вместе с игуменом они покинули часовню, снова пошли по белым коридорам и лестницам и в конце концов выбрались на самую высокую террасу монастыря, которая под лучами восходящей луны показалась белой, как поле под свежевыпавшим снегом. На этой вершине ветер свистел непрерывно, и Марианна даже ощутила дрожь под своим плотным одеянием. Но открывшееся ее глазам зрелище было поистине фантастическим.
С этой высоты Санторин открывался полностью, длинный полумесяц из скал и извергнутой вулканом лавы, редко засеянный белыми следами, обозначавшими деревни. Цепочка диких необжитых островков почти полностью закрывала его глубокую бухту и напоминала о древнем кратере, который ушел под воду. На одном из более крупных из них, Палеа-Каимени, Марианна заметила легкие дымки. Ветер донес запах серы. Что касается земли, на которой был построен монастырь, она круто обрывалась в море головокружительной скалой, возвышавшейся над черной водой метров на шестьсот. Ни одного дерева не виднелось в холодном свете луны.
Словно пейзаж конца света, минерализованный хаос, в котором чудо человеческого упрямства позволило закрепиться с риском для жизни. Эти фумаролы не предвещали ничего хорошего Марианне, которая с опаской посматривала на них. Почти вся ее жизнь протекла среди пышной зелени английских равнин, где трудно представить себе существование подобной выжженной земли.
— Вулкан дышит! — заметила Мелина, скрестившая руки на груди, возможно, чтобы согреться. — Прошлой ночью я слышала, как он ворчит. Дай Бог, чтобы он скоро не проснулся!
Но игумен Данилос не слушал ее. Он направился к краю террасы, где возвышалась небольшая голубятня. С помощью Теодороса он достал большого голубя, привязал что-то к его лапке и выпустил. Птица немного покружилась вокруг террасы, затем полетела на северо-запад.
— Куда он? — спросила Марианна, провожая глазами исчезающее белое пятнышко.
Мелина запросто взяла под руку свою новую подругу и направилась с ней к лестнице.
— Искать более достойное судно для посланницы императора французов, чем простая лодка Иоргоса. Рыбак отвезет вас только до Наксоса! Корабль будет ждать вас там, — сказала она. — Теперь идем, нам надо возвращаться. Полночь прошла, и первая ночная служба скоро начнется. Не следует, чтобы тебя увидели здесь…
Поцеловав руку игумену, женщины пошли к выходу, сопровождаемые толстым монахом. Кратко попрощавшись, Теодорос исчез в глубинах монастыря, где он находился уже несколько дней.
Ночь стала совсем светлой, и на длинной крыше водохранилища отчетливо выделялись малейшие детали.
Когда они прошли портик под колоколом, его протяжные звуки, призывающие к молитве, разбудили эхо внутри монастыря. Толстый монах, торопливо пробормотав благословение, поспешил запереть решетку, тогда как Марианна и ее спутница пустились вниз по тропинке домой.
Обратный путь прошел гораздо быстрее, и сторожевой пост миновали беспрепятственно. Огонь догорал, и возле него безмятежно спали двое солдат, опираясь на свои длинные ружья. Легкие шаги женщин не разбудили их, так же как и шорох ветвей. Через несколько минут Мелина закрыла за ними дверь старой часовни и зажгла масляную лампу.
