Кристина Скай - И придет ночь
Хамид растянул свои тонкие губы в улыбку:
– Это твоя самая большая ошибка, англичанин. Ты и твой друг стали слишком жадными. Это начинает беспокоить дея – ведь из-за вашей алчности на вас нельзя положиться даже в деловом партнерстве. Боюсь, придется нам отказаться от ваших услуг.
– Говори что хочешь, Хамид. Но ты прекрасно знаешь, что тебе, да и остальным хапугам, без меня не обойтись. И вы мне станете платить, пока я буду снабжать вас информацией о ваших потенциальных жертвах. Поэтому, Миллбэнк, – продолжил человек с худым и длинным лицом, – эта женщина по праву принадлежит мне. Она и ее папаша доставили мне уйму беспокойства за последние семь лет. У него был чертовски трудный характер, и дочка в него пошла. Даже когда я послал шестерых людей, чтобы они ее хорошенько напугали, она ни в какую не хотела покидать свою проклятую ферму.
У Силвер перехватило дыхание. Так, значит, вот кто стоял за всеми покушениями на Лэвиндер-Клоуз!
Миллбэнк еще крепче сжал в дрожащих руках пистолет.
– Отойди! Она моя и только моя! Я слишком долго ждал этого момента, черт побери, чтобы сейчас ее потерять!
– Какой интересный расклад получается, – усмехнулся новоприбывший и нацелил свое пистонное ружье на голову Хамида. – Миллбэнк хочет выставить эту бабенку на аукцион в своем элитном клубе развратников. Полагаю, он также не прочь заполучить рецепт «Мильфлера», изобретенный ее отцом. А Хамид желает включить ее в свою коллекцию наложниц и научить радостям рабской жизни. Ну а что же нужно мне? Чтобы она ответила мне лишь на пару вопросов. Да, задача, достойная самого Соломона. – Англичанин едва заметно улыбнулся. – Но похоже, я нашел решение. Мы просто-напросто разделим ее между собой, как поступил Соломон с младенцем. Я возьму голову мисс Сен-Клер, а ты, Миллбэнк, получишь ее восхитительное тело. Ну а тебе, Хамид, похоже, почти ничего не достанется, хоть вы, арабы, и привыкли поклоняться всякой дряни.
Когда Хамид услышал эту насмешку, его глаза потемнели от гнева.
– Ты слишком остер на язык, Ренвик, а это карается смертью. Тебя нужно было убить еще пять лет тому назад: ведь это ты что-то там напортачил, и вместо Уильяма Сен-Клера схватили маркиза Данвуда!
Так, значит, и здесь не обошлось без Ренвика! Силвер широко распахнула глаза. Она, наконец, узнала это длинное, худое лицо и надменно ухмыляющиеся губы: именно это лицо набросал Брэм в своей тетради. Йен сказал, что это лорд Деймиен Ренвик. Как бы его ни звали, для Силвер он навсегда останется тем, кто убил ее родителей.
Ее захлестнула волна бешеного гнева. Этот человек много лет не давал покоя ее отцу, чуть не свел его с ума, а затем убил с леденящей душу жестокостью.
Силвер дала себе клятву, что он заплатит за это и за все остальные свои злодеяния. Она что было сил ударила своего похитителя локтем в живот, а сама увернулась в сторону. Ярость удесятерила ее силу. Вырвавшись из рук Хамида, она схватила болтавшийся над головой фонарь и швырнула его в ухмыляющуюся физиономию Ренвика.
После этого, словно по мановению волшебной палочки, на ранее пустынной палубе забурлила жизнь. Фонарь разбился вдребезги, из него посыпались искры пламени. Индия Деламер, затаившаяся за ящиками с чаем, всадила пулю в руку Миллбэнка, и тот с воплями рухнул на палубу. Одновременно Йен и Коннор набросились на Деймиена Ренвика, который еще не вполне оправился от удара Силвер.
Тем временем сама Силвер, загнанная в угол Хамидом, прижалась к перилам. В руках у пирата был пистолет, поэтому ни Коннор, ни Тинкер и никто иной ничего не могли поделать: они боялись, что он может выстрелить в Силвер.
– У тебя слишком много друзей, англичанка. Это меня всегда беспокоило. К счастью, у твоего отца друзей было значительно меньше. – Он приближался к ней, бесшумно ступая. Обогнул моток каната, доходивший ему до пояса, и аккуратно свернутый брезент. При этом он не сводил с Силвер глаз. – Ренвик всегда был дураком. И Чарлз Миллбэнк тоже. Но ты-то, полагаю, не глупа, моя дорогая. Меня поражает твоя храбрость и несговорчивость. А я не терплю неповиновения в женщинах. И я заставлю тебя подчиниться.
Между ними хлопали на ветру разорванные паруса. Силвер чувствовала запах дегтя, соли и гнилой древесины. Вдруг она уловила другой запах. Он был очень слаб, но ошибки быть не могло. Пахло цитрусом. А также слегка отдавало табаком, бренди и поношенной кожей прекрасного сорта.
А потом она увидела Люка. Он карабкался по якорному канату, его темные глаза горели решимостью. На нем не было рубашки, и на его спине были видны кровавые рубцы. Но улыбка его была по-прежнему вызывающей, а лицо – все так же красиво.
Силвер сглотнула, стараясь ничем не выдать своего ликования. Она с презрительной улыбкой повернулась к Хамиду и подалась на несколько дюймов вбок, чтобы он не сразу заметил Люка.
– Думаешь, я так легко сдамся? Ты никогда не заставишь меня раскрыть все свои тайны, как не смог принудить и моего отца. Сокровища навсегда останутся надежно спрятанными в Лэвиндер-Клоузе. – Она насмешливо изогнула губы. – Если, конечно, ты не перероешь его вдоль и поперек.
Теперь Люк уже почти добрался до перил. Совсем скоро он будет на палубе. Силвер откинулась назад:
– Не понимаю, почему это тебя так заинтересовали бумаги отца.
– Глупая женщина. У твоего отца хранился список наших лондонских друзей, которым мы очень хорошо платим за то, что они сообщают нам названия судов, даты их отплытия и пункт назначения. Ренвик – один из них. Эти люди оказывают нам многочисленные услуги, выполняют все, что бы им ни поручили. Среди них по крайней мере два герцога и один секретарь Адмиралтейства. Нельзя, чтобы этот список попался на глаза каким-нибудь чиновникам, особенно в это неспокойное время. К нашему берегу тут же вышлют карательные войска.
– Зачем же ты мне об этом рассказываешь? – спросила Силвер.
Хамид усмехнулся и поднял пистолет.
– Да потому, моя дорогая мисс Сен-Клер, что ты сейчас умрешь.
Через перила на палубу метнулся темный силуэт человека. Хамид пошатнулся от удивления. Йен и Индия, не теряя ни секунды, тут же бросились на подмогу Люку.
Но он не нуждался в их помощи. После стольких выпавших на его долю мучений месть была сладка. Он обрушил мощный удар на челюсть Хамида и с какой-то дикой, первобытной радостью услышал треск сломанной кости. Два коротких удара слева и в живот довершили дело. Бой был кончен. Тяжело дыша, пират осел на палубу. Изо рта у него хлестала кровь.
Люк стоял покачиваясь и смотрел на человека, ненависть к которому столько лет была единственным смыслом его жизни и которого он теперь держал на прицеле.
Он решительно навел дуло на горло Хамида.
