Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 3
Марк Юлиан замолчал. Его тревожило поведение Сенеция, который беззвучно шевелил губами, словно разговаривал сам с собой. Продолжив разговор с Петронием, он не выпускал Сенеция из виду, машинально отметив его неровное дыхание и трясущиеся руки. Было заметно, что ему стоило большого труда сохранять внешнее спокойствие.
— Дело назначено на девятый час. В этот момент в карауле будут находиться молодые новобранцы Петрония, которые нас поддержат. Петроний, на тебя возлагается поручение заставить Домициана под тем или иным предлогом покинуть Игры. Ты единственный из всех, кто пользуется правом беспрепятственного доступа в императорскую ложу. Это следует сделать не позднее восьмого часа. Тебе придется нелегко, ибо в этот момент он будет наблюдать за тем, как тридцать намазанных маслом полуодетых девушек сражаются с пантерами, и будет решать, какую из них выбрать для ночных забав. У тебя не должно быть осечки. Поэтому лучше всего будет, если ты сообщишь ему, что тобой раскрыт небольшой заговор во дворце. Скажешь, что в заговор вовлечены некоторые особо доверенные лица, имеющие доступ в его покои.
— Да ты совсем тронулся! — возразил Петроний. — Это же совсем недалеко от истины.
На лицах Герения и Аполлонии появился отпечаток серьезной тревоги, но выражение лица Сенеция осталось все тем же.
— Нет, это наилучший способ, потому что он глубоко встревожится и не сможет противостоять соблазну тут же отправится во дворец, чтобы лично допросить злоумышленников. Скажи лишь, что это дело состряпано наспех и что в нем участвуют несколько камергеров дворца. Он знает, что эти люди боятся его и ненавидят. Еще скажешь, что подбил их на измену Стефаний. Домициан сразу же поверит в это, потому что против Стефания совсем недавно выдвинули обвинение в растрате государственных средств, и у него нет иной надежды сохранить себе жизнь, кроме как отняв жизнь у Домициана. Остальные три — его доверенный камергер Парфений, который, как ты знаешь, с нами, Клодианий и Сатур.
— Клодианий и Сатур? Ты привлек и этих людей? — спросил Петроний. — Значит, это они должны выступить в роли убийц?
— Да. Убийц и приманки одновременно. Каждый из них недолюбливает его. Причины для этого достаточно веские и деликатные, Домициан не хочет разглашать их. Клодианию, например, известно все, что пытался скрыть Император о связях своих родственников с христианами. Сатур знает подробности, касающиеся смерти его племянницы Юлии от принудительного аборта. И так далее. Как видишь, у Домициана достаточно оснований желать смерти этих людей. Прибыв во дворец, он без промедления прикажет собрать их на допрос в его спальне.
— Да, он поступит именно так, — согласился Петроний. — Я видел, как он отказывался от еды, любовниц и сна ради того, чтобы собственноручно пытать подозреваемых в измене. Но на допросе они будут закованы в кандалы по рукам и ногам. Как же им…
— Эти кандалы сделаны по особому заказу дворцовым оружейником. Два звена рядом с их запястьями пропилены почти насквозь. Достаточно как следует на них нажать, и они сломаются. Ответственность за проверку кандалов обычно несешь ты как начальник стражи.
— А теперь осталось решить последний вопрос, — продолжил Марк Юлиан. — У нас четверо убийц, а мы согласились, что их должно быть не меньше пяти, чтобы все прошло гладко. Оба камергера отличаются крепким телосложением, но в таких делах ничего не смыслят. Часто бывает так, что загнанная в угол жертва способна проявить невероятную физическую силу. Хотя бы один убийца должен хорошо знать свое дело. Я думаю, что нам следует пригасить профессионала. Я думаю, это должен быть гладиатор Циклоп. Он отклонил мое последнее предложение, но…
— И сколько же ты ему пообещал? — спросил Петроний.
— Миллион сестерций.
— Безобразие! — проворчал Петроний. — Да он просто разбойник! За вдвое меньшую сумму он может купить себе титул всадника. Неужели ты не можешь найти человека, который согласился бы сделать это бесплатно, из патриотических убеждений?
— Петроний прав, — согласился Герений. — Такому отребью как Циклоп убить человека — все равно, что высморкаться. Они проделывают это каждый день. А кто будет оплачивать его услуги? Прошлой осенью я финансировал только один день Игр, и то в моих карманах теперь гуляет ветер. Нерона отправили в Гадес просто так. Разумеется, за последние двадцать лет цены здорово подскочили, но не на столько же!
— Вы рассуждаете как глупцы, — ответил Марк Юлиан, и в его голосе проскользнуло презрение. — Этот человек рискует умереть более страшной смертью, чем пасть на арене с пронзенным сердцем. Он заслуживает этого вознаграждения. И вы забыли о том, что мы нуждаемся в нем больше, чем он в нас. Этим сказано все. А что касается смерти Нерона, не стоившей никому ни сестерция, то абсурдность такого сравнения вполне очевидна и не нуждается в доказательствах. Неужели, по-вашему, ничего не стоят города, разграбленные в гражданской войне, уничтоженные легионы, порты, разграбленные пиратами и почти проигранная галлам война, не говоря уже о мирном населении, которое безвинно гибнет тысячами? В этот раз цены ниже, чем когда бы то ни было, друзья. А что касается услуг Циклопа, то я оплачу их, если нужно, из своего кошелька.
Затем он обратился к Аполлонии.
— Почтеннейшая, я хочу, чтобы Стефаний надел эту повязку за три дня до намеченного срока. Пусть Домициан привыкнет к ней. Может он забинтовать руку так, чтобы кинжала вовсе не было заметно?
— Он научился проделывать это в совершенстве.
— Хорошо. А теперь перейдем к… — но тут Юлиан внезапно замолчал, уставившись на Сенеция, который, казалось, заговорил сам с собой.
В голове у Марка Юлиана блеснула догадка, что тот запоминает все, о чем здесь говорится.
Сенеций встретил его взгляд враждебной ухмылкой. Однако Марк Юлиан не отводил глаз, и в конце концов бравада на лице Сенеция сменилась гримасой смертельного ужаса. Кровь отхлынула от его лица, и казалось, что его разбил паралич. Заговорщики, почувствовав неладное, тоже повернули головы в сторону Сенеция. Их лица выразили сначала догадку, потом гнев и, наконец, животный страх.
Когда заговорил Марк Юлиан, всем показалось, что под ними разверзлась земля и они полетели в бездну.
— Сенеций! — сказал он тихим голосом, почти нежным. — Скажи мне, кому ты собирался продать сведения, которые узнал здесь?
Послышался стон Нервы. Оправдания Сенеция утонули в криках и шуме, с которыми заговорщики ринулись на изменника, который оказался в положении загнанного зверя, окруженного лающими гончими. Аполлония, Герений и Петроний повалили Сенеция на пол. Аполлония тут же уселась на него верхом и принялась тузить его кулаками, а затем ногтями вцепилась ему в лицо.
