Розмари Роджерс - Это неистовое сердце

– Потом, Ровена, в ту ночь… Гай не объяснил, по каким причинам передумал и сжег письмо. Узнав об этом, я так обрадовался! Теперь понимаешь, почему даже не счел нужным упомянуть о существовании этого документа? Тебя больше не вынуждали вступать в столь нежелательный брак, хотя Гай по-прежнему намеревался обеспечить будущее Рамона и Хулио: собирался оплатить образование Рамона и его путешествие за границу, выделить Хулио участок плодородной земли, которую племя могло бы возделывать. Не знаю, было ли у него время написать такой документ, известно только одно: Гай объявил, что на этот раз не намеревается включать в него Люка Корда.

Я вскинула голову – Марк ответил прямым взглядом. Наступила такая тишина, что я слышала только стук собственного сердца.

Марк оказался прав: с меня было достаточно на день, на вечер – на всю жизнь.

Говорить было не о чем. Мы поужинали, обмениваясь пустыми фразами. Отказавшись от бренди, Марк распрощался, пообещав завтра приехать снова.

– А как же дядя? – вымученно шутливо спросила я, но, к моему удивлению, Марк жестко ответил:

– Я давно перестал заботиться о том, что подумает или скажет мой дядя!

Мы встали, я было протянула руку, но неожиданно оказалась в объятиях Марка. Он прижимал меня к себе, не сильно, а осторожно, нежно, и на несколько секунд я, позволив себе найти утешение в дружеском участии, припала лбом к плечу Марка. С невнятным, похожим на стон восклицанием он почти оттолкнул меня:

– Нет! Я слишком легко забываюсь. Не будь ты невестой Тодда…

– Марк, ты же слышал: с этой бессмыслицей покончено!

– Не хотелось бы обременять тебя лишними проблемами, Ровена, – предостерегающе пробормотал Марк, – но не мешает помнить, что дядя не только горд и высокомерен, но и дьявольски упрям и, несмотря на то что впал в неистовство, вовсе не собирается освободить тебя от обещания стать его женой, не только потому, что хочет тебя как женщину, но еще из-за ранчо. Подумай, как много оно для него значит! Тодд помешался на том, что должен стать единственным хозяином «ШД». Я должен был сказать это, нравится тебе или нет!

Бедный Марк, вынужденный разрываться между лояльностью по отношению к дяде и своими чувствами ко мне! А что касается Тодда, воображающего, будто сможет принудить меня к ненавистному браку… придется все объяснить откровенно, раз и навсегда!

Проглотив гневную отповедь, я поцеловала Марка в щеку.

– Спасибо за все, дорогой!

Марк вспыхнул, смущенный, но явно довольный, и поспешно распрощался.

Наутро он приехал как раз к завтраку и оказался достаточно тактичным, чтобы не упоминать о вчерашней беседе. Я, со своей стороны, вынудила себя есть.

Пообещав вернуться к вечеру, Марк уехал. Я осталась одна и начала лениво перебирать книги в кабинете, убеждая себя, что необходимо поискать дополнение к завещанию, которое отец, возможно, не успел уничтожить.

Я нашла ответы на вопросы, которые хотела обнаружить, но что с ними делать? И что делать с собой?

Солнце поднималось все выше, становилось жарко. Я сказала себе, что нужно отправиться на прогулку и с завтрашнего дня больше интересоваться делами ранчо. Нельзя дальше жить словно в летаргическом сне!

Но все же правда заключалась в том, что я уставала ужасно. Вставала рано, потому что не могла спать, а если удавалось задремать, просыпалась с криком. В ушах все время звучали безжалостно логичные слова Марка, но забыть то, что произошло, было невозможно: счастье, испытанное в объятиях Люкаса, эти прищуренные глаза, зеленое пламя, загоревшееся в них, когда он смотрел на меня, нотки мучительного желания…

«Никогда еще ни одну женщину не хотел так, как тебя…»

Неужели все это было ложью?

Я не могла больше верить Люкасу, но перестать любить его? Вот он, созданный мной ад, в котором приходится жить, – несмотря на все, нет сил избавиться от неестественной, неразумной страсти к человеку, который не отрицал своих чувств к другой женщине, человеку, который готов обманывать, красть и даже убить за нее, к тому, кто, возможно, был причиной смерти моего отца.

Отложив книги, я попросила Жюля оседлать лошадь, и хотя не знала еще, куда отправлюсь, но чувствовала, что стены дома словно давят на меня, лишая воздуха, а ненависть к себе медленно душит.

Именно в этом состоянии я и встретила Тодда Шеннона.

Глава 36

Невзирая на протесты Жюля, я настояла на том, что поеду одна. Местность была знакомой, и на этот раз я направилась на север, к горам. Как ни странно, я теперь совсем не боялась, чувствуя, что уже видела и пережила все; никакими опасностями и страданиями меня больше не запугать!

Добравшись до небольшой рощицы, я неожиданно оказалась под дулами пяти карабинов и, осадив лошадь, встретилась взглядом с прищуренными глазами Тодда.

– Говорил же, мальчики, ни один индеец не наделает столько шума, – язвительно заметил он.

Я почувствовала мгновенный прилив раздражения, но постаралась не показать виду.

– Ожидали увидеть кого-то еще?

– Никто не рассказывал тебе о наших неприятностях?

Карабины опустились; заглянув за спины людей Тодда, я обнаружила, что стою перед старым полуразрушенным бунгало; дверь болталась на одной петле, крыша вся в дырах, стены покосились.

Словно прочтя мои мысли, Тодд скривил губы в издевательской усмешке:

– Вы уже знакомы с хозяйкой, мальчики? – И, понизив голос, добавил: – Странное место ты выбрала для прогулки. Хотел бы я знать…

Четверо ковбоев смущенно поздоровались. Слегка кивнув, я сквозь зубы процедила:

– Это моя земля, не так ли? И я могу здесь делать все, что хочу.

– Точно как Фло когда-то. Именно сюда она любила приезжать.

Как я сама не догадалась при виде его сощуренных глаз?! Но все же любопытство заставило меня еще раз оглянуться на заброшенную хижину. Я вспомнила все, что произошло здесь давным-давно, попыталась представить Люкаса молодым, как в то время, когда он украдкой приезжал сюда на свидания с Фло. Любил ли он ее тогда? А безжалостное убийство, случившееся на этом месте? Истерические вопли Фло… Люкас… о чем он думал, что чувствовал тогда?

Не обращая внимания на Тодда, я соскользнула с лошади и пошла вперед, бросив через плечо:

– Я не знала. Но слышала о том, что здесь было.

Люди Шеннона потихоньку исчезли; мы с Тоддом остались наедине. Я все время чувствовала его близость, но решительно продолжала путь, пока не остановилась на пороге, не желая входить внутрь, но охваченная непреодолимым любопытством и желанием увидеть место, где произошла трагедия.

– Значит, слышала. Это он тебе рассказал?

Только сейчас я поняла, что Тодд едва сдерживает гнев.