Филиппа Карр - Сестры-соперницы
— Расскажи-ка мне поподробней, как все случилось, — потребовала Берсаба. Я рассказала.
— А Ричард знает?
— О да. Он, как и все остальные, считает, что у меня были ночные кошмары.
— Все это связано с замком. Он когда-нибудь говорил с тобой об этом?
— Нет. Есть некоторые вещи, о которых с Ричардом не стоит разговаривать. Он обрывает разговор, и становится ясно, что эту тему лучше не обсуждать.
— Нельзя позволять так командовать собой, Анжелет.
— Ты просто не знаешь Ричарда. Она улыбнулась и взглянула на меня с непонятной нежностью, затем сказала:
— Прекрати думать об этом замке. Прекрати думать обо всем, кроме ребенка. Ты только представь, как обрадуется Ричард, когда узнает, и как ты будешь счастлива, когда родится твой малютка.
— Я стараюсь, Берсаба, но всякие мысли сами лезут в голову. Я все время думаю о Ричарде, где он, вернется ли… или как Люк… и многие другие…
Она так крепко сжала мою руку, что я поморщилась от боли.
— Перестань! — скомандовала она. — Он вернется. Я обещаю тебе.
Это было похоже на Берсабу. Иногда, кажется, она и сама верила в то, что способна творить чудеса.
Потом она перевела разговор на младенцев и сказала, что мы сами сошьем для малыша приданое, поскольку швею в такое время не найдешь.
Как хорошо, что Берсаба со мной!
Август выдался жарким. Вокруг сливовых деревьев кружили тучи ос, дети почернели от загара; повелительный голос Арабеллы звучал громче других. Наблюдая за тем, как они играют, я забывала о войне, о своих страхах за Ричарда, старалась думать только о будущем ребенке.
Несколько дней прошли спокойно, и вот однажды ночью я проснулась с каким-то неприятным чувством. Я не могу точно описать его, но создавалось впечатление, что кто-то предупреждает меня об опасности, и первой, о ком я подумала, была Магдален, первая жена Ричарда.
Наверное, я подумала так потому, что, как и я, она жила в этом доме, ожидала ребенка, а потом умерла… Видимо, где-то глубоко во мне жил страх, что то же может случиться и со мной. Но почему? Я чувствовала, что отношение ко мне миссис Черри и ее мужа (хотя он был очень немногословным человеком), Джессона, Грейс и Мэг изменилось после того, как стало известно, что я жду ребенка. Казалось, они внимательно наблюдают за мной, ожидая каких-то знаков…
Я встала с кровати и подошла к окну. Отсюда не был виден замок, поскольку я спала в Синей комнате. Ночевать в спальне, которую мы разделяли с Ричардом, мне не хотелось; здесь было гораздо удобней. Берсаба обосновалась в Лавандовой комнате, рядом со мной, а дети вместе с Феб спали в комнате по соседству, так что все были близко. Я посмотрела на мирные лужайки, вспомнила о том, что произошло на ферме Лонгриджей, и о том, что в любой момент сюда тоже могут ворваться солдаты, чтобы разрушить мой дом.
Но не от этих мыслей у меня было тяжело на сердце. Я чувствовала нечто, тяготевшее лишь надо мной. Это был мой личный страх, переживать который гораздо тяжелее, чем тот, который разделяют с тобой и другие.
Я подошла к Лавандовой комнате, открыла дверь и заглянула внутрь. Берсаба спала. Она лежала на спине, и волосы разметались по подушке, полностью открыв оспины на лбу. Она всегда пыталась спрятать их, но они не помешали Люку полюбить ее, и любил он ее даже более горячо, чем Ричард любит меня. Как странно, что Люк, пуританин, мог так любить. Или в Берсабе было что-то необычное?
Повернувшись, я тихонько открыла дверь детской. Лунный свет освещал Арабеллу и Лукаса, лежащих в детских кроватках, и Феб, спокойно спящую рядом с колыбелью маленького Томаса.
Все было в порядке. Отчего же меня разбудили какие-то непонятные страхи? Неожиданно я почувствовала, что кто-то смотрит на меня, и нервы мои напряглись точь-в-точь как тогда в комнате Замка, когда я решила, что за спиной у меня стоит привидение, а потом оказалось, что это миссис Черри.
Я почувствовала, что меня сковал ужас и я не в силах обернуться. В этот момент послышался тихий смех Берсабы.
— Анжелет, что ты здесь делаешь?
— О! — Я обернулась и увидела, что на меня изумленно смотрит моя сестра. — Я… я не могла уснуть, — пробормотала я в ответ.
— Ты простудишься, разгуливая в таком виде.
— Сегодня теплая ночь. А что с тобой?
— Ты вошла и взглянула на меня.
— И ты проснулась?
— Не совсем. Я просто открыла глаза и вижу, что стоит моя сестра и смотрит на меня каким-то странным взглядом.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, как будто ты меня в чем-то подозреваешь. Это так?
— Но в чем я могла бы тебя подозревать?
— Тебе виднее.
— Ты говоришь какие-то странные вещи, Берсаба.
— Миссис Черри — старая болтунья, — сказала Берсаба. — Она ничего тебе не говорила?
— Ну, предлагала мне какой-то настой. Она, кажется, озабочена моим состоянием.
— Войди в комнату, — попросила Берсаба. Я вошла, и мы уселись на ее кровать.
— Все здесь озабочены моим состоянием, — продолжала я.
— И это понятно, ведь ты находишься, как говорится, в интересном положении. Они хотят, чтобы все прошло удачно. — Она внимательно посмотрела на меня. — Скажи, почему ты решила, что надо зайти и посмотреть на нас?
— Я проснулась.
— Опять зубная боль?
В ее голосе прозвучала ироническая нотка, значения которой я не поняла.
— Нет. Тот зуб вырвали. Просто я не могла уснуть.
— Тебе сейчас нужно хорошо спать.
— Как ты считаешь, не следует ли мне опять принимать средство миссис Черри? Я помню, как ты давал» мне его. Ты решительно настаивала на том, что мне необходимо выспаться.
— Неужели?
— О да. Ты почти заставила меня принять его и сама отмерила нужную дозу.
— После него ты спала долго и крепко и не расхаживала по дому, верно?
— Конечно, нет.
— Ну… свое назначение оно выполнило. Я думаю, тебе действительно нужно что-нибудь попринимать на ночь, лучше всего теплое молоко. Элла постоянно давала мне молоко, когда я вынашивала Арабеллу и Лукаса. Мне оно пошло на пользу. Вот что я тебе скажу: я прослежу за тем, чтобы ты все время принимала его на ночь.
— Очень мило с твоей стороны так заботиться обо мне.
— И не слушай истории, которые могут начать рассказывать тебе слуги.
— Истории?
— Ты уже знаешь, как это бывает у слуг. Они когда-нибудь говорили тебе… о замке?
— Нет. Они уже давно о нем не вспоминают.
— Слугам всякое может взбрести в голову. Не беспокойся. Я присмотрю за тобой.
— Как тогда, когда у меня болели зубы. Я никогда не забуду, как ты обо мне заботилась, Берсаба. Сестра вдруг встала и сказала:
— Знаешь, я сама уложу тебя в постель. Пойдем. Она обняла меня и нежно поцеловала в лоб.
