Жаклин Монсиньи - Петербургский рыцарь
— Ты никогда меня не получишь, Галдан Жестокий, даже если убьешь его, — раздался голос принцессы. Вместе с Адрианом и Жоржем-Альбером она карабкалась наверх по каменистой осыпи. Все трое устремились месту поединка. Их неожиданное появление спасло Флориса. Великий Могол на секунду замер, устремив яростный взор на красавицу.
— Ах, так! Собака, ты обманул меня, прекрасной султанши с тобой не было! Клянусь бесценным лотосом, сейчас ты умрешь, и я заберу ее себе, она принадлежит мне!
Флорис сумел схватить занесенную над ним руку со смертоносным оружием. Ему показалось, что грудная клетка его сейчас разорвется от напряжения. С трудом набрав в легкие воздуха, он извернулся и свободной рукой нанес противнику удар в живот. Монгол скорчился от боли. Флорис обхватил его поперек туловища, и они покатились по горячим плитам бруствера. Адриан схватил камень и занес его над головой Галдан-хана. Наполовину задушенный Флорис увидел, как на внезапно потемневшем небе зажглись звезды. Но догадавшись о намерениях брата, он прохрипел:
— Нееет, Адриан, нн… нет, оставь его мне, это дуэль!..
Старший брат вздохнул: как всегда, малыш был неисправим. Оглядевшись вокруг, он заметил выпавший из рук Флориса крисс. Адриан подмигнул Жоржу-Альберу. Тот мгновенно все понял и подбежал к сверкавшему на полу страшному оружию. Небрежным ударом лапы он отшвырнул его к хозяину.
Поистине нечеловеческие усилия потребовались Флорису, чтобы не потерять сознание и продолжить борьбу. Великий Могол пригвоздил его к каменным плитам. Он весил на сорок фунтов больше Флориса. Вытянув руку, Флорис нащупал свой крисс. Крепко сжав ладонью его рукоятку, он, упершись спиной в плиты бруствера, напряг все свои мускулы, изогнулся и сбросил с себя огромную, словно мамонт, тушу Великого Могола. Одним прыжком он вскочил на ноги и принял боевую стойку.
— О! О! О! Да здравствует длинноносый! — закричали китайцы при виде увернувшегося от своего грозного противника Флориса.
Однако Галдан-хан не терял времени. Мгновенно оправившись от неожиданного удара, он с яростным воем бросился на противника. При этом он грозно размахивал своей косой, надеясь вновь пустить ее в ход. Флорис прыгал то вправо, то влево с таким проворством, какого Галдан-хан явно не ожидал от полупридушенного врага. Разъярившись, Галдан-хан начал забывать об осторожности. Флорис же вновь обрел прежнюю ясность ума и, как всегда, ехидно улыбался. Он своего достиг: противник начал нервничать.
«Ты сам решил продолжить дуэль, моя птичка», — думал Флорис, со свистом рассекая криссом воздух и парируя удар Галдан-хана.
Заметив, что его противник раскрылся сбоку, монгол решил, что это какая-то хитрость, и попытался пронзить его прямо в сердце. Вытянув руку, дабы вспороть кинжалом грудь Флориса, Великий Могол, слово бык, нагнул голову и ринулся вперед. Флорис отбил удар, затем мгновенно поднял свой крисс и, действуя словно копьем, вонзил его в затылок Великого Могола. Тиран зашатался, не понимая, как это стоящий перед ним враг сумел ударить его сзади. Монголы взревели от ярости, видя, как их правитель медленно опускается на бруствер. Некоторые сразу же галопом пустились наутек. Опустив голову, Флорис разглядывал распростершегося у его ног врага. Великий Могол лежал в луже собственной крови; он уже испустил дух.
— Благодарю… благодарю… отец, за ваш секретный прием… вы снова спасли жизнь вашему бастарду, — прошептал молодой человек. Однако на этот раз последнее его слово прозвучало без обычной горечи.
Адриан подбежал к брату и заключил его в объятия. Ни слова не говоря, братья крепко обнялись.
— Ты дрался как тигр, барчук, мне казалось, что я вновь попал в Баку и вижу перед собой воскресшего царя, — кричал Федор, выбегая вместе со своими товарищами навстречу Флорису. За ним, словно на буксире, двигалась Маленькая Мышка, вежливо высовывая язык.
— Почтенный чужестранец спас нас, отныне он будет моим братом, клянусь бесценным лотосом.
Флорис почтительно помолчал: только такого родства ему и недоставало!
— Я молился за вас, дорогой сын мой, и Господь внял моей молитве, Gloria in excelsis deo[34], — гордо, словно это он сам вышел победителем из страшной схватки, заявил отец дю Бокаж.
— О, господин герцог! Что он с вами сделал, — причитал Грегуар, окидывая заботливым взором Флориса.
Жорж-Альбер прыгнул на плечо хозяина и принялся зализывать его царапины. Разумеется, он не возражал, если бы его поблагодарили за подброшенный крисс, однако во всеобщей суматохе о нем снова забыли.
«Увы, жестокая моя судьба», — горестно вздохнул маленький зверек.
— Майский Цветок, повернись и посмотри на небесную равнину. Народ трижды цветущей земли приветствует тебя, — с гордостью заявил Ли Кан, указывая на собравшихся внизу китайцев, оглашавших воздух приветственными криками.
— Да-да-да, длинноносый убил нашего врага!
— Да-да-да, этот злодей опустошал наши земли!
— Да-да-да, это великое благо!
Флорис любезно раскланялся и позвал Бобо Нуура, ожидавшего возле стены вместе с несколькими верными ему людьми.
— Ты можешь прислать сюда еще одного солдата, чтобы они забрали своего господина? Мне кажется, он еще дышит.
В самом деле, лицо Галдан-хана исказила страдальческая гримаса, и он простонал:
— Султаншу, я хочу мою султаншу.
Ясмина невольно вскрикнула. До сих пор Флорис не обращал на нее внимания. Теперь же, увидев, как она признательно улыбается ему, он вздрогнул. Принцесса стояла, испуганно прижав руки к груди; она была прекрасна, как утренняя заря. Забыв обо всем, Флорис подошел к ней, взял ее руки и поднес их к губам. Затем он принялся почтительно целовать каждый пальчик девушки. Его зеленые глаза дерзко устремились в прекрасные глаза Ясмины.
— Теперь вы свободны, принцесса, и… вольны сами выбирать себе мужчину.
Тон, которым были произнесены эти слова, не оставлял сомнений в намерениях Флориса. Во время своих приключений Флорис всегда успевал ухаживать за женщинами, и те без сопротивления падали в его объятия. Брат никогда не был его соперником, и Флорис привык, что Адриан всегда позволял ему делать все, что ему заблагорассудится. Повернув руку Ясмины, он еще раз нежно поцеловал хрупкое запястье. Адриан побледнел и довольно резко оттолкнул брата.
— Хватит, Флорис, перестань. Я запрещаю тебе непочтительно относиться к дочери султана.
Задетый за живое, Флорис мгновенно обернулся; он был несказанно удивлен тем, что Адриан осмелился говорить с ним в таком тоне, да еще в присутствии множества людей. Еще несколько часов назад Флорис в отчаянии призывал брата, сейчас же, вместо того, чтобы поведать Адриану о своих тревогах и выразить всю свою радость, что они снова вместе, Флорис нахохлился, словно молодой петушок:
