Джудит Френч - Мой нежный завоеватель
Когда Кайан вел своих людей мимо отрядов слонов и македонских войск к царскому павильону, черты его лица были невозмутимы и суровы, как скалы родной ему Согдианы. Среди собравшихся гостей пронесся ропот изумления.
Внутри павильона великий царь хмуро уставился на Гефестиона, который повернулся к Птолемею и пожал плечами.
— Да спасет нас Арес! — произнес Гефестион. — И что теперь делать? Займись этим сам. Насколько мне известно, ты не из тех, кого может сбить с толку жеманничанье невесты.
Александр бросил свирепый взгляд на перепуганную будущую жену и дал знак жрецу продолжить церемонию.
— Чего же ты ждешь? — добавил он зловеще.
Принцесса Барсина покачнулась. Ей было душно под шелковыми одеждами и тройным покрывалом. Она чувствовала, что может упасть в обморок. Со вчерашнего утра она ничего не ела, поскольку боялась, что ее стошнит. Хуже того, греческий дикарь, стоявший рядом с ней, оказался ниже ее на целую голову. Мысль о том, как они выглядят вместе, совсем затуманила ее и без того слабое зрение, и она ощутила, как предательски дрожат ее колени.
Гефестион быстро подал ей стул, и Александр вздохнул с облегчением. Когда эта девица сидела, он не казался себе таким смешным. Он попытался поддержать ее, но она вздрогнула, будто он ее ударил. Ничего, сегодня он положит ее в свою постель, в сознании она будет или без сознания. По крайней мере, на брачном ложе ему не придется беспокоиться о том, что она возвышается над ним, как погонщик слонов в своей башенке.
Пурпурные одежды почти полностью скрывали принцессу. Единственными видимыми частями ее тела оказались длинные тонкие пальцы, отягощенные слишком большим количеством колец, а из-под покрывала смотрели огромные испуганные глаза. Александр готов был поклясться фаллосом Зевса, что никто даже не мог представить, какие чувства испытывает монарх, идя на жертвы ради блага своего народа!
Прежде чем прочистить горло, жрец в третий раз повторил свой вопрос. Александр вздохнул и дал нужный ответ. Неужели все это должно тянуться так нескончаемо долго? А ему еще предстояло выдержать ритуал персидской брачной церемонии. В голове Александра звенело, и одновременно он чувствовал острое желание справить малую нужду. Похоже, что ночь ему предстояла долгая и трудная.
Из павильона сквозь толпу пробирался Птолемей.
— Принцесса Роксана! Я должен был догадаться. — Он запрыгнул в колесницу и взял у нее вожжи. — Ты что, с ума сошел? Как можно было позволить ей ехать одной? — обрушился он на Кайана. Тот ничего не ответил. Птолемей щелкнул кнутом над головами вороных. — Тебе здесь не место, госпожа, — сказал он. — Александр в ужасном настроении.
Роксана вцепилась в борт, пытаясь сохранить равновесие в раскачивающейся колеснице.
— То, что случилось между нами, тебя не касается! — Повозку тряхнуло, когда колесо попало в выбоину, и принцесса свалилась на Птолемея, но сразу же встала. — Отдай мне поводья!
— Улыбайся людям, Роксана! Они теперь будут говорить о тебе месяцами. Ты уже сделала то, ради чего прибыла сюда, украв всех зрителей у невесты. А сейчас вложи свой меч в ножны и удались, не теряя достоинства, — говорил Птолемей, улыбаясь и махая рукой зевакам.
— Ах ты сукин сын! Никто не запрещал мне присутствовать на бракосочетании!
— Хотя бы раз придержи язык, женщина! — Птолемей снова щелкнул хлыстом, и лошади рванули вперед.
Кайан и бактрийцы не отставали от колесницы. Македонец не сказал больше ни слова, пока они не достигли ступеней дворца. Там он остановил упряжку и передал вожжи дежурному конюху.
— Кайан! Проводи царское высочество в ее покои и подержи ее там… примерно с неделю, — приказал Птолемей.
Разъяренная Роксана резко повернулась к нему.
— Как ты ухитрился остаться без знатной невесты, Птолемей? Неужели впал в немилость?
— Полагаю, что мне просто повезло. А тебе не стоит сходить с ума из-за этой свадьбы. Поверь, девственница, которой уже исполнился тридцать один год, того не стоит.
— Дело не в ней. Я не потерплю, чтобы меня оскорбляли подобным образом. Сначала Европа, а теперь Барсина. Я должна сказать тебе, что…
— Европа? — Птолемей усмехнулся. — Но она принадлежит Гефестиону.
— Тем не менее, мой супруг спал с ней, — настаивала Роксана. — Я знаю это точно.
Птолемей поймал ее руку и поднес к губам.
— Как можешь ты так хорошо его знать, но в то же время не знать вообще? Только тебе принадлежит его сердце, госпожа, только тебе. С тех пор, как Александр взял тебя в жены, он не спал ни с одной женщиной.
— Лжец! — воскликнула Роксана. — Я обнаружила эту развратницу в его постели.
— Это проделка Гефестиона. В ту ночь Александр налился так, что не мог даже отличить женщину от козы, но ты не дала ему совершить ошибку.
— Если ты говоришь правду, тогда почему Александра устраивает то, что я считаю его неверным супругом? Почему он не сказал мне…
— Чтобы ты решила, что можешь его контролировать? — Птолемей покачал головой. — Это ведь он должен всех контролировать. Обещаю тебе, что, если ты, такая умная, не совершишь никаких глупостей, он вернется в твою постель не позже чем через неделю.
Ответ Роксаны отличался такой оригинальностью, что Птолемей посмеивался всю обратную дорогу в свадебный павильон на позаимствованной у Кайана лошади. Он прибыл туда, как раз в тот момент, когда жрецы благословляли десять тысяч воинов-женихов и их персидских невест. Он надеялся, что у всех хватит ума не сообщать великому царю о появлении Роксаны, по крайней мере, до брачной ночи. В подобные моменты Птолемей искренне сожалел, что не остался в свое время в Македонии, чтобы заняться там мирным сельским трудом, как того хотела его мать.
Второй подарок, полученный Роксаной от мужа на следующий день, представлял собой египетское ожерелье из сверкающих зеленых изумрудов и алмазов. Его она передала Кайану.
— Продай это в Египте, — приказала она. — За вырученные деньги мы сможем купить оружие, доспехи и лошадей для целого полка согдианских солдат. Наступит время, и моему сыну для защиты родины понадобится мощная армия.
Она больше не проливала слез из-за свадьбы Александра: ее печаль оказалась слишком горькой для слез. Вместо этого она занялась переводом старинного китайского медицинского трактата.
Неделя праздников была омрачена одной трагедией. Каланус, индийский праведник, последовавший за Александром в такую даль, умирал. Его любили и уважали, и сам великий царь, оставив новую жену, отправился к старику вместе со многими своими командирами и соратниками. Роксана тоже решила отдать дань уважения Каланусу и его мудрости.
