К. У. Гортнер - Откровения Екатерины Медичи
И вновь наступила жуткая тишина.
— Марго, — прошептала я. — Мы должны найти Марго, прежде чем…
Аркебузный залп грянул, казалось, над самыми нашими головами и заглушил окончание моей фразы. Лукреция вскрикнула; я стояла, пошатываясь, ошеломленная беспорядочным шумом, который доносился из дворца.
Краем глаза я заметила какое-то движение. Я резко обернулась, схватила Лукрецию за руку. По галерее со всех ног мчался юноша со всклокоченными волосами, в черном камзоле и черных узких штанах. Рот его был разинут в беззвучном крике, руки вытянуты вперед — словно он толкал перед собой стекло. За ним гнались несколько человек, в которых я сразу распознала наших придворных, — все в кожаных куртках и черных масках, в руках пистолеты и ножи. Юноша стремглав промчался мимо колонны, резко остановился, слишком поздно осознав свою ошибку, развернулся и кинулся назад. Он выскочил во внутренний двор, увернувшись от одного из преследователей, который бросился на него, едва не наткнулся на фонтан и теперь мчался прямо ко мне.
Руки его, казалось, вытянулись до невозможной длины, скрюченные пальцы бессильно хватали воздух. Я сама невольно вскинула руку, пытаясь дотянуться до него, и тут из его разинутого рта выплеснулась алая кровь. Он упал ничком почти у самых моих ног; в спине его торчала рукоять кинжала.
Завывая по-волчьи, двое в масках пинками перевернули беглеца на спину и поочередно вонзили кинжалы в его грудь. Затем один из них поднял голову — и увидел меня. Он застыл.
— Это королева-мать! — воскликнул он.
Я встретилась взглядом с его глазами, дико белевшими в прорезях маски. Он выдернул нож и убежал вместе с товарищами, буйно хохоча, словно на пирушке.
Я взглянула на убитого, который распростерся у моих ног. Зеленые глаза его, полные безмерного изумления, уже стекленели. На камзоле, залитом кровью, виднелся красный щит, на котором серебряной нитью были вышиты пересекающиеся посередине цепочки.
Щит Наварры.
«Вы и он — половинки единого целого. Вы нуждаетесь друг в друге для того, чтобы каждый из вас исполнил свою судьбу».
— Нет! — охнула я. — Нет, только не он!
Меня обуял первобытный страх. Опрометью бросилась я к лестнице, Лукреция за мной. Мы бегом поднимались по каменным ступеням, каждый вдох обжигал мои легкие, юбки липли к ногам. Мельком глянув вниз, я с ужасом обнаружила, что за мной остаются кровавые следы; должно быть, я, не заметив того, обмакнула подол юбки в лужу крови, натекшей из убитого юноши.
Лукреция тяжело дышала за спиной. На третьем этаже стояла тревожная тишина. Доносившиеся издалека выстрелы, пронзительное улюлюканье и крики ужаса казались ненастоящими — их приглушали гобелены на стенах. Шатаясь, мы добрели до дверей в покои королевы; на позолоченных дверях был небрежно начертан красный крест, и свежая краска еще стекала каплями. Молотя кулаком по дверям, я недоумевала, почему здесь не видно стражников, хотя в глубине своего смятенного разума знала, что опасаться нечего: моей невестке ничего не грозит. Были отданы тайные приказы, и жизнью рисковал лишь тот, кто осмелится выйти наружу.
— Это я! — закричала я что есть сил. — Откройте!
Голос мой заметался в коридоре диким эхом. Послышался скрип отодвигаемого засова, двери отворились, и я увидела Елизавету. На ней было домашнее платье; волосы, выбившиеся из сеточки, свисали неопрятными, влажными от пота прядями. Я ошеломленно воззрилась на повязку с красным крестом, белевшую на ее левой руке.
— Входите, входите скорей! — Прежде чем я успела сказать хоть слово, Елизавета схватила меня за плечи. — У вас нет знака! Без этого вас убьют!
Я вырвалась, не позволив ей втащить меня в комнаты. За спиной Елизаветы я различила бледные лица дам, стоявших на коленях у аналоя.
— Какой еще знак? — В голосе моем прозвучали истерические нотки. — Что происходит? Объясни немедля!
— Вот этот знак. — Елизавета потыкала пальцем в свою повязку. — Он показывает, что человек — католик. Разве вы не знаете, что там происходит? Там убивают еретиков. Все, кто не носит этого знака, обречены.
Лукреция мучительно застонала. Я поглядела на нее, и на миг мне показалось, что я схожу с ума.
— Но это же невозможно! Я велела им убить только тех, кто в доме. Этого просто не может быть! Не может быть!
Позади раздался душераздирающий крик. Три женщины, как безумные, промчались по коридору у лестницы и свернули за угол, в длинную галерею, которая вела в королевское крыло. За ними по пятам пробежали мужчины с пиками. Казалось, отчаянные вопли женщин эхом отражались от всех стен, с каждым разом становясь все громче и громче, так что в конце концов я ничего больше не могла расслышать.
И вдруг пронзительные крики разом оборвались.
— Входите, — повторила Елизавета. — Здесь, внутри, нам ничего не грозит. Знак защитит нас.
— Где Марго? — Я повернулась к ней. — Она с тобой?
— Нет. — Елизавета покачала головой. — Она не пришла ужинать. Она… сказала, что собирается навестить своего мужа.
— Dio Mio, она с Генрихом Наваррским! — Я протянула руку. — Дай мне свою повязку!
Елизавета, окаменев, уставилась на меня.
— Шевелись, женщина! — рявкнула я, и она принялась неуклюже сдирать с руки кусок ткани.
— Госпожа моя, не надо! Не ходите! Генрих Наваррский — гугенот; они и вас убьют! — Лукреция вцепилась в меня мертвой хваткой.
— Они меня не убьют. — Затянув узлом повязку, я заглянула в глаза своей верной подруге. — Я королева-мать. Они думают… — Голос мой дрогнул, сорвался. — Они думают, что это я приказала перебить гугенотов.
— Я пойду с вами! — выпалила Лукреция.
— Нет. Это слишком опасно. Мне лучше пойти одной. Оставайся здесь, с ее величеством. Заприте за мной дверь и никого не впускайте. Слышите? Что бы ни случилось, никого не впускайте!
Елизавета взяла Лукрецию за руку, а я повернулась прочь и в зыбком свете факелов двинулась по коридору в ту сторону, куда убежали кричавшие женщины. Сейчас, когда я осталась одна, все мои чувства обострились до предела, и даже самые слабые звуки резни, долетавшие из отдаленных уголков дворца, были отчетливо различимы и обрушивались на меня, словно морской прилив, от которого невозможно убежать.
Я шла по дворцу, где сейчас обретал плоть наихудший из моих кошмаров, где я жила со своим мужем, растила детей, управляла страной. Мне припомнился сон, который я видела после встречи с Нострадамусом: смутные фигуры людей, набат и душераздирающие крики. Вновь увидела, как бреду, оставляя кровавые следы. В то время я не понимала, что означает этот сон.
