Вирджиния Хенли - Соблазненная
Сердце бешено колотилось, потому что позади по-прежнему слышались шаги. Она непрерывно оглядывалась через плечо, скорее, для того, чтобы успокоиться, потому что, как бы она ни вглядывалась в глубину аллеи или гущу кустарника, не было видно ни единой человеческой тени.
Помирая со страху и потеряв ориентир, Тони бросилась бежать. Через несколько минут поняла, что хуже не могла поступить, потому что оказалась в отдаленной части парка, где были одни лужайки да плакучие деревья.
Тони поняла, что должна остановиться и собраться с мыслями. Если она что и презирала, так это трусость. Легкие разрывались от бега в густом тумане. Овладев собою, она вышла на лужайку и крикнула:
— Бернард Лэмб, ты слюнтяй и трус, выходи, чтобы я тебя видел! Тишина.
— Ты, сукин сын, выходи, и давай драться, если ты мужчина!
Мертвая тишина. Тони нащупала в кармане нож.
— Захлебнешься собственной кровью!
Полная тишина.
Сердце забилось ровнее. Восстановилось дыхание. Если ее никто не преследовал, то до чего глупо было выкрикивать в темноту страшные угрозы. Надо возвращаться домой. Сады Воксхолла навсегда потеряли для нее привлекательность.
Тони, стараясь найти дорогу, двинулась размеренным шагом, не слишком быстро и не слишком медленно, напрягая зрение и слух, готовая встретить любую опасность.
Выйдя за ворота, Тони с огромным облегчением вздохнула. Ведущая к Темзе дорога сегодня была полна людей и экипажей. Оказавшись снова среди людей, она забыла о страхах, чувствуя себя в полной безопасности. И тут это случилось!
Тони почувствовала, как сзади ее умышленно с силой толкнули, и, испуганно вскрикнув, она упала на мостовую перед приближающимся экипажем, увидев, к своему ужасу, как на нее неумолимо надвигаются несущие смерть копыта.
Антония на мгновение потеряла сознание. Лошади метались в упряжке, шарахаясь от попавшего под ноги предмета. Она открыла глаза в тот момент, когда экипаж проносился над ней. Поняла, что сейчас ей конец. Не оставалось времени даже для молитвы. Тони услышала пронзительный крик женщины. На миг показалось, что кричит она сама, но потом, о чудо, поняла, что это другая женщина. Мужчины, крича, помогали ей подняться на ноги. Падая на мостовую, она сильно ударилась бедром и плечом, но сразу почти не заметила. Ее парик с косичкой потерялся, а синие атласные бриджи лопнули от колена до шага. Но она была жива! С посторонней помощью она доковыляла до тротуара и прислонилась к фонарному столбу. Потом неожиданно упала на колени и, поникнув головой, зарыдала.
Антонию окружила толпа зевак. Ее трясло, она клацала зубами. В толпе же судили по-своему. Молодой лорд, видно, до того надрался, что шагнул на мостовую навстречу мчащейся карете. Люди стали расходиться, пока их не притянули в свидетели.
Тони безутешно рыдала. Сначала от ужасного потрясения, потом от беспомощности. Бернард Лэмб от нее не отступится. Он будет преследовать ее, пока не загонит до смерти. Не будет ни дня, ни ночи, когда бы она была в безопасности. Она еще долго, обмякнув, сидела на земле. Наконец поднялась и направилась к реке, думая, не крадется ли он за ней.
Сойдя с лодки, она сразу кликнула извозчика, который довез ее до самых дверей на Керзон-стрит. К счастью, Роз не было дома. Наверное, смотрела представление в Воксхолле. Хотя Тони открыла дверь своим ключом, зоркий глаз мистера Бэрке отметил ее состояние. Она была чрезвычайно благодарна, что он не сказал ни слова.
Тони приняла ванну, морщась от ужасных ушибов, потом, забравшись под одеяло, стала думать, что делать дальше. Решила было вернуться домой в Лэмб-холл, но разыгравшееся воображение заставило отказаться от этого плана. Там, в оторванном от мира сельском окружении, ее ненавистный кузен будет иметь больше возможностей избавиться от нее без свидетелей. В конечном счете в Лондоне, должно быть, безопасней. Страх лишил ее решительности. Казалось, положение было безвыходным. Боже милостивый, что же ей делать? Непонятно почему, она больше всего злилась на Адама Сэвиджа. Почему он ее не защитит? Почему он с таким презрением глядит на нее всякий раз, как она заговаривает о вероломстве Бернарда Лэмба? Зачем он развратничает с актрисами?
Правда, в Воксхолле Тони повстречался не Адам Сз-видж. В ту ночь под прикрытием темноты он направлялся на другую сторону Ла-Манша. На этой неделе он уже третью ночь ходил во Францию. Эти рейсы напоминали Сэвиджу о годах, когда он жил контрабандой. Теперь кроме материальной выгоды были и другие побудительные причины; однако опасность, связанная с перевозкой запретного груза, действовала возбуждающе. Это было сладостное, словно от наркотика, возбуждение, от которого, как он надеялся, почти избавился и без которого может прожить.
Мысли внезапно вернулись к девушке, которую он встретил в Венеции. Почему она так неуловима? Никаких следов Анн Лэмбет не было обнаружено, и он понял, что она назвалась чужим именем. Она вновь и вновь являлась ему, порой в самые неподходящие минуты. Ее неуловимость лишь усиливала его одержимость. Словно наркотическое зелье — попробовав раз, он жаждал, безумно желал, требовал еще и еще. Ругал себя за безрассудство. Хватит. Никто ему не нужен. Есть на свете другие зеленоглазые и длинноногие. Во всяком случае, они условились с Евой, и из практических соображений он будет держаться задуманного. Ему за тридцать, и он уже стар для романтических полетов фантазии, а если он правильно разобрался в принце Уэльском, то до титула, которого жаждет Ева, не так уж далеко.
А в это время в Воксхолле Его высочество провожал Марию Фитцгерберт из роскошной, в форме короны, театральной ложи. Плотный туман сорвал показ чудес пиротехники, но Георг не был ни капли огорчен, потому что сие означало, что он останется наедине со своей дамой раньше, чем предполагал.
Как только они очутились в пышной карете, он, прижавшись своим бедром к ее, обнял свою возлюбленную.
— Пусси, поедем сегодня ко мне.
— Принни, ты же знаешь, что не могу. Я вдова и не должна пятнать свою репутацию. Проведи я одну ночь под твоей крышей, и люди скажут, что мы живем в грехе. Ради нас обоих я должна ехать домой на Парк-стрит.
— Тогда позволь мне снять для тебя дом на Сент-Джеймс-сквер, где ты сможешь принимать меня и наших друзей, и тогда не станут говорить, что мы живем друг с ДРУГОМ.
— Принни, любовь моя, дом на Сент-Джеймс-сквер будет стоить кучу денег, а ты и так кругом в долгах. Обидевшись на ее слова, он отнял руку.
— Значит, мистеру Фитцгерберту было дозволено дарить тебе дом, а мне нет.
— Мистер Фитцгерберт был мне мужем, — серьезно возразила она.
— Киса, я считаю тебя своей женой, но, увы, ты меня мужем не считаешь, — напыщенно произнес принц.
