Виктория Холт - Роковая женщина
Я едва сдерживала свое нетерпение. Хотелось сразу бежать на корабль, рассказать капитану о своих опасениях, о потерянном письме, но прежде всего о своей находке носовой фигуры и бриллиантов.
Но приходилось держать себя в узде.
В комнату вбежала с горящими глазами Шантель.
— Вечером жди сцены, — предупредила она. — «Мисси» заранее себя накручивает.
— Должна бы радоваться, что вернулся.
— Она ужасно возбуждена. Какой-то дьявольский блеск в глазах. Явно что-то задумала. Хотела бы я знать, что у нее на уме.
Я ждала у себя в комнате. Скоро он появится. Надела голубое шелковое платье, сделала высокую прическу. Это платье я надевала много раз, прическа тоже была обычной. И все же я изменилась. Мои глаза сияли, по щекам побежал легкий румянец. Заметят ли и другие происшедшую со мной перемену?
Когда снизу донесся его голос, я едва сдерживала волнение. Что за глупышка я все-таки была! Неужели права Шантель? Можно ли ему доверять? Одно было ясно: что бы она о нем ни говорила, мне было все равно. Как любила, так и буду любить всегда.
Я открыла дверь. Хотелось получше расслышать его голос.
Вдруг я разглядела жавшуюся в тени фигуру. Щука! Тоже прислушивалась. Она меня заметила. Сначала я почувствовала и лишь потом разглядела ее злой взгляд, устремленный на меня.
Вернувшись в комнату, я в очередной раз принялась строить планы: как приеду в Сидней, подыщу себе место… Вероятно, я останусь там. Или попробую найти спутников, возвращающихся в Англию. Но прежде надо было уехать отсюда.
Внизу ударила в гонг Перо. Время спускаться к обеду.
Обедали мы в том же составе, что и в день приезда: мадам, Моник, я, Шантель, Редверс, доктор и Дик Каллум.
Дик изменился: сделался мягче, избавился от язвительного тона, который я улавливала в нем раньше. Все мое внимание было приковано к Редверсу — кроме него я мало кого замечала. Время от времени я ловила на себе его взгляды, но не смела поднять глаз. Я не сомневалась, что Моник за нами следила. Все время гадала: не переведет ли она разговор на письмо — предъявить в такой драматический момент улику было как раз в ее духе.
Разговор был самый поверхностный. Он вращался вокруг только что закончившегося рейса и, разумеется, взбудоражившего всех огненного танца.
Когда мы переходили в «салон», я ухитрилась шепнуть Редверсу:
— Мне надо вас видеть по очень важному делу.
За кофе со мной заговаривал Дик Каллум, но я его почти не слышала. Мадам де Лауде похвалилась, что я обнаружила антиквариат в ее доме. Дик заинтересовался, и она предложила показать ему французский пристенный столик, который я признала особенно ценным. Я выскользнула с ними, но пошла в сад и притаилась под деревом. Вскоре показался Редверс.
Взяв в ладони обе мои руки, он пристально смотрел на меня, но, прежде чем он заговорил, я начала рассказывать о своей находке.
— Вам надо туда пойти. Найдите благовидный предлог и осмотрите фигуру. Я уверена, она с носа «Роковой женщины», а камни — бриллианты.
Как я и предполагала, он сразу же загорелся.
— Я тоже должен вам кое-что сказать. Дик Каллум мне признался: так на него подействовало, что я спас его от акул. Все выложил как на духу: кто он и почему мне завидовал. Я ни о чем не Догадывался. С его стороны это было вроде мести мне. Я уже был на подозрении, но бывает ли большее бесчестье для капитана, чем потерять корабль! Это он предложил этим людям взорвать корабль. Они легко дали себя уговорить из-за названия. Он подстроил, чтобы никого не оказалось на борту, что при его должности было нетрудно. По крайней мере, о людях побеспокоился. Но, Анна, если вы не ошиблись насчет…
— Уверена, что не ошиблась. И горжусь, что смогла сделать для вас эту малость.
— Анна, вы знаете, без вас мне ничто не в радость.
— Я должна возвращаться, — остановила я его. — Иначе будет замечено наше отсутствие. Я боюсь того, что может случиться, но должна была вас вызвать. А теперь мне пора обратно в дом.
Он крепко сжал мои ладони, но я вырвала их.
— Прошу вас, отправляйтесь туда при первой возможности, — попросила я. — По крайней мере, и вы убедитесь.
И, повернувшись, побежала к дому.
О письме я ничего не сказала. Придется отложить этот разговор на потом. Пусть сначала пойдет в этот дом и увидит бриллианты, а уж потом я признаюсь, что была беспечна и выпустила из рук уличающее его письмо.
Мадам де Лауде еще не успела провести Дика «по своей мебели». Я присоединилась к ним и, возвращаясь в «салон», от души надеялась, что никто не подозревал о моей отлучке.
Редверса в «салоне» уже не было. Моник сказала, что он ненадолго нас оставил, сославшись на срочные дела на судне.
Дик рассказал мне о рейсе, пожаловался на скуку.
— Мне недоставало вас, — признался он. — Я часто о вас вспоминал. Не хотите ли прогуляться по саду? В доме душно.
Я извинилась, сказавшись усталой: он был явно расстроен.
Я села у окна, рассчитывая, что Редверс найдет способ дать о себе знать. Так оно и вышло. Вскоре раздался шорох песчинок о мои ставни.
Я спустилась в скрытый кустами закуток, ставший привычным местом наших свиданий.
Редверс успел побывать в доме Огненных людей и был словно на крыльях. Это было поистине чудо, повторял он. Я оказалась права. Этим великим открытием он был обязан мне. Мне, Анне, которую полюбил с первой встречи!
Мне передалось его возбуждение, и я в очередной раз пережила чувство, когда забываешь обо всем, что было и будет, и вся живешь моментом. Сколько лет над ним висело подозрение — без особых усилий, почти случайно я развеяла эту тучу. Что от нее осталось? Ничего. И все благодаря мне! Неповторимая минута.
— Это все не случайно, — заявил он. — Лишнее доказательство, что мы воспринимаем заботы друг друга как свои.
— Расскажите, как все было, — попросила я. — Как вам удалось их уговорить показать носовую фигуру и вернуть бриллианты?
— Это оказалось нетрудно, — ответил он. — Дело в том, что на дом Огненных людей упала тень позора. Осрамился один из их рода. Не важно, что он еще ребенок и недостаточно обучен их мастерству — для них это знак божественного гнева. Это и дало мне возможность, которой я не замедлил воспользоваться. У меня ведь не было выбора. Я предположил, что на их дом легло проклятие, и вернул наш разговор к кораблю, который они когда-то взорвали в бухте. Потом достал карандаш и набросал носовую фигуру. «Эту богиню вы достали из воды — она чужое божество», — сказал я. Они ответили, что им обещали хорошее вознаграждение, если взорвут корабль. Об этом я уже знал от Дика. Когда корабль взлетел на воздух, носовая фигура, по их словам, отделилась от корпуса и приткнулась к скале их Роковой женщины. Они восприняли это как знак и, достав ее из воды, поставили на пьедестал, как ставили собственных идолов. Когда носовую фигуру внесли в дом, внутри нее оказалось скрытое углубление, в котором был спрятан мешочек с камнями. Это убедило их еще больше, так как у них принято украшать статуи раковинами и камнями. К тому же камни оказались на редкость яркими и блестящими. Водрузив фигуру в святилище, они стали ждать награду. Но так и не дождались. Вместо нее случилась великая беда: нет ничего страшнее для Огненного человека, чем когда его перестает слушаться огонь. Так ко мне вернулись бриллианты, — продолжал он. — Я убедил их, что удача не вернется к ним, пока не найдут своего хозяина камни. Божество Талуи разрушит носовую фигуру, но за найденные бриллианты им полагается вознаграждение, которое они смогут потратить на нового идола. Это их вполне устроило. Я отвезу в Англию бриллианты и поставлю точку делу, начавшемуся со смерти Филлимора после сердечного приступа. От скольких неприятностей он бы избавил нас, если бы намекнул, где спрятал свое сокровище.
