Как повергнуть герцога (СИ) - Данмор Эви

— Он тоже посещал Оксфорд?

— Нет, Даремский университет. Отец был третьим сыном, поэтому стал священником. В основном учился сам.

— Если бы женщинам разрешили получать образование раньше, — сказала Хэтти, — у нас бы было меньше книг о кровавых бойнях и больше о романтике и красивых вещах.

— Но в этих книгах много романтики. Возьмём, например, Елену Троянскую, Менелай снарядил тысячу кораблей, чтобы её вернуть.

Хэтти поджала губы.

— Лично я всегда считала, что тысяча кораблей это немного чересчур. А Менелай и Парис дрались за Елену, как собаки за кость, и никто не спросил, чего хочет она. Даже её одержимость Парисом была вызвана отравленной стрелой, что в этом романтичного?

— Страстью, — сказала Аннабель, — стрелы Эроса пропитаны страстью.

— О, страсть, отрава, — проговорила Хэтти, — и то, и другое сводит людей с ума.

В её словах была доля истины. Древние греки считали страсть формой безумия, заражающей кровь, и по сей день она вдохновляла людей на побеги, незаконные дуэли и бульварные романы. Даже вполне разумную дочь викария страсть смогла сбить с толку.

— Зато Платон был романтиком, — сказала Хэтти. — Разве не он говорил, что душа раскалывается надвое ещё до нашего рождения, и мы всю жизнь ищем свою вторую половину, чтобы снова почувствовать себя целыми?

— Да, это он сказал.

Только Платон находил предположение нелепым, поэтому его пьеса о родственных душах была сатирической. Аннабель оставила этот факт при себе, потому что на лице Хэтти появилось мечтательное выражение, которое она не решилась стереть.

— Я так жду встречи со своей потерянной половинкой, — вздохнула Хэтти. — Катриона, а как выглядит твоя родственная душа? Катриона?

Катриона оторвалась от книги, медленно моргая, как испуганная сова.

— Моя родственная душа?

— Твоя вторая половинка, — подсказала Хэтти. — Твой идеальный муж.

Катриона шумно выдохнула.

— Ну, я не уверена.

— Но женщине нужно знать, каким должен быть её идеальный мужчина!

— Наверное, мой должен быть учёным, — проговорила Катриона, — тогда он позволит мне заниматься исследованиями.

— Ага, — кивнула Хэтти. — Значит, он — прогрессивный джентльмен.

— Безусловно. А твой? — быстро спросила Катриона.

— Молодой, — сказала Хэтти. — Он должен быть молодым, титулованным и блондином. С волосами насыщенного тёмно-золотого оттенка, как у старинной римской монеты.

— Довольно… специфичный запрос, — сказала Катриона.

— Он станет позировать для моих картин, — сказала Хэтти, — я же не могу изобразить сэра Галахада престарелым. Ты когда-нибудь видела рыцаря в сияющих доспехах, который не был бы молод и красив?

Аннабель еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. О рыцарях и принцах грезили маленькие деревенские девочки. С другой стороны, такой девушке, как Хэтти, рыцари и принцы не казались какими-то сказочными существами, её родители приглашали их к себе на ужин в Сент-Джеймсе. А если кому-то из них посчастливится жениться на Хэтти, он будет её холить и лелеять, потому что ему придётся держать ответ перед Жюльеном Гринфилдом.

При таких обстоятельствах даже Аннабель рассмотрела бы возможность выйти замуж, она бы получила заботливого супруга, а в её распоряжении оказалась бы целая армия прислуги, которая присматривала бы за домом. Но в данный момент, брак с родственной душой или нет означает бесконечную уборку, починку одежды, упорный труд всей семьёй и обязательство допускать мужчину к телу для удовлетворения его собственных нужд… Её пальцы впились в бархатное сиденье кареты. Что хуже? Делить постель с мужчиной, которого не любишь, или с тем, кто способен разбить тебе сердце?

— Аннабель, — не унималась Хэтти. — Расскажи о своей второй половинке.

— Судя по всему, она занята где-то в другом месте? Хорошо, что я полагаюсь на ту, с которой родилась.

Аннабель проигнорировала неодобрительный взгляд Хэтти, снова посмотрев в окно. Мимо проплывала деревня. Вдоль улицы выстроились каменные домики медового цвета. С покрытыми снегом крышами и верхушками дымоходов они выглядели вполне съедобно. По тротуару прохаживались упитанные свиньи. По крайней мере, герцог заботился о своих арендаторах.

Боже мой!

— Это Клермонт? — Она прикоснулась пальцем к холодному оконному стеклу.

Хэтти наклонилась вперёд.

— Он самый. Какой чудесный дом.

Описание "чудесный дом" совершенно не подходило появившемуся вдалеке зданию. Клермонт возвышался над землёй, как заколдованная огромная скала, искусно высеченная и неприступная. Раскинувшись на пологом склоне, особняк, словно правитель на троне, оглядывал просторы своих земель. Какое пугающе великолепное зрелище.

Необъятный мощёный двор, казалось, поглотил цокот лошадиных копыт. Но у подножия серой известняковой лестницы, ведущей в особняк, карету ожидала одинокая фигура. Перегрин Деверо. Его взгляд был слегка затуманенным, а галстук помят, но, когда он помогал гостьям выйти из кареты, его рука оставалась тверда.

— Как замечательно видеть вас здесь, леди, — сказал он, взяв под руку покрасневшую Катриону с одной стороны, а тётушку Гринфилд — с другой, и повёл их вверх по лестнице. — Джентльмены с нетерпением ждут вашего приезда.

Холл Клермонта возвышался на три головокружительных этажа, а венчал его куполообразный стеклянный потолок. Балюстрады верхних этажей украшали статуи. Пол был выложен чёрными и белыми мраморными плитами, напоминая гигантскую шахматную доску. Вполне закономерно для одного из любимейших стратегов королевы.

Аннабель глубоко вдохнула и выпрямилась. Ничего страшного. Она сможет продержаться здесь несколько дней. Аннабель знала, в каком порядке пользоваться ножами и вилками и кому какой делать реверанс. Она прекрасно владела французским, латынью и греческим, умела петь и играть на пианино, могла вести беседы об истории Востока и Запада. Её помешанный на древностях отец и прабабка по материнской линии об этом позаботились. С галльской решимостью бабушка-француженка передала королевский этикет всем своим потомкам вплоть до семьи викария. Поэтому в Кенте Аннабель считали чудачкой и, как она призналась Хэтти, ужасным синим чулком. Кто бы мог подумать, что теперь это поможет ей избежать роковых ошибок в герцогском дворце?

Лорд Деверо подвёл их к группе слуг у подножия парадной лестницы.

— Нас вот-вот завалит снегом, — сказал он, — поэтому предлагаю в течение часа отправиться на конную прогулку по садам.

Катриона и Хэтти отнеслись к приглашению с энтузиазмом, но ведь они умели скакать верхом. Опыт Аннабель ограничивался поездками на старой пахотной лошади, сидя по-мужски прямо. Едва ли у неё получится справиться с чистокровной кобылкой в дамском седле.

— Я, пожалуй, откажусь, — сказала она. — Мне нужно поработать над переводом.

— Конечно, — вежливо ответил Перегрин. — Джинни покажет вам вашу комнату. Не стесняйтесь спрашивать, если вам что-то понадобиться. Что бы вы ни пожелали, будет тотчас исполнено.

— Тогда я буду осторожна в своих желаниях, — сказала она.

На его лице появилась уже знакомая ухмылка.

— Деверооо.

Пьяный рёв эхом отразился от стен холла, и улыбка тут же исчезла с лица Перегрина.

— Прошу прощения, мисс. Дамы. Похоже, джентльмены нашли бренди.

Кровать с балдахином в её комнате для гостей выглядела неприлично роскошной: огромная, с изумрудно-зелёными занавесями из плотного бархата и кучей шёлковых подушек ярких цветов. Аннабель не терпелось растянуться на мягком чистом матрасе.

Двумя этажами ниже под высокими окнами располагался внутренний двор, в центре которого стоял недействующий фонтан в окружении аккуратно подстриженных тисов. Вдалеке раскинулся огромный заснеженный парк, который Перегрин называл садом.

— Что-нибудь ещё, мисс?

Аккуратно сложив руки поверх фартука, горничная Джинни терпеливо ждала ответа.

Казалось, всё это великолепие быстро опьянило Аннабель. Зачем работать над переводом здесь, когда есть ещё двести комнат?