Сюзан Кубелка - Сброшенный корсет
Я выпрямилась и смотрела Габору вслед, пока он не скрылся в отеле. Какая чудесная форма! Синие панталоны, серый, пригнанный по фигуре, без единой морщинки мундир. Ярко-красные обшлага. И все завершает черная с золотом фуражка. А какая молодцеватая походка! Он стал выше за это время. Но самое главное — он действительно обрадовался, увидев меня, и по-прежнему не замечал, как я уродлива. Я судорожно вцепилась в зонтик от солнца и опустила глаза, потому что Эрмина уставилась на меня. Спрашивается, где это он будет «к моим услугам»? И как? И когда? Меня не оставляют без надзора. Мне нельзя одной выходить из дому. Молодых девушек всегда строго блюдут. Он что, не знает этого?
Генерал тем временем обошел нашу карету. Офицеры почтительно посторонились. Он открыл для моей гувернантки дверцу:
— Целую ручки, сударыня, — пробасил он. — Вот это сюрприз! Вы на летний отдых? Позвольте, я помогу вам. Здесь так легко упасть. В Эннсе, говорят, опасная для дам мостовая.
— Ну, нет! — Эрмина оперлась на его руку и грациозно опустилась на землю. — У меня, видите ли, иммунитет. Я знаю господ-создателей и все их ловушки… однако какое совпадение… а что привело вас сюда? Позвольте спросить.
— Не позволю, — произнес генерал, — говорить об этом строжайше воспрещено. Секретная миссия.
— Надеюсь, приятного свойства?
— Ну я же сказал… правда, кавалер наслаждается и помалкивает.
Эрмина понимающе улыбнулась и обернулась ко мне.
— Минка, иди сюда. Только осторожно. Ступенька очень высокая.
Я на секунду поколебалась. Папа́ Габора подаст сейчас руку и мне… Нет, он и не думал даже. Зато Карл молниеносно спрыгнул с облучка и, обхватив меня сильными руками, опустил на землю.
— А вот и она, Ваше Превосходительство! — воскликнула Эрмина, как только я оказалась рядом с нею, — моя подопечная, Минка. Перед тобой, Минка, Зольтан — барон Бороши, предводитель гусар, генерал. Один из лучших наездников в мире. Он ездит верхом вместе с нашей императрицей, приглашен в Гёдёллё, сопровождает ее на каждой охоте, и все ему страшно завидуют…
Я сделала глубокий книксен. Но это не произвело на лучшего в мире наездника никакого впечатления. Он смотрел мимо меня.
— Вчера вечером прибыл мой кузен. Причина в ней?
— Он знает о нашем приезде. Таков был уговор.
Генерал наморщил лоб. Его черные, как уголья, раскосые глаза налились диким гневом:
— Для меня это страшное неудобство, — прорычал он, — прямо проклятье какое-то! Мы уже много лет не разговариваем. Мне плевать на его дурацкий эксперимент, который обходится так дорого. Он мне испортил все лето в Эннсе. Я не желаю с ним встречаться. Скажите ему без обиняков, что меня не переубедить.
Я опустила голову. Я поняла: речь снова шла обо мне. Генерал негодовал из-за приезда кузена, которого он терпеть не мог. И хотя я даже не знала этого кузена и у меня с ним не было никаких дел (и с его дорогостоящим экспериментом тоже), я опять оказалась виновата. Снова загадка. Совсем, как в Вене. Когда-нибудь этому настанет конец?
— Знаешь что, — Эрмина быстро схватила меня за руку, — пойдем поприветствуем тетушку Юлиану. Она так рада твоему приезду. Ваше Превосходительство, пожалуйста, извините нас. Увидимся наверху, в зале, адье.
В этот момент вернулся бургомистр. Его сопровождал статный господин с яркой внешностью. Породистый, глаза темные, густые, напомаженные и изящно закрученные черные усы. Он был во фраке, с цилиндром на голове, что подчеркивало его и без того высокий рост. Золотистый жилет из блестящего шелка и такая же роза на лацкане дополняли костюм.
— Дражайшая Эрмина фон Фришенбах! — Он протянул навстречу ей обе руки. — Наконец-то вы снова здесь! Эннс без вас просто осиротел. Выглядите ослепительно. Вы становитесь все моложе. Наш бургомистр уже успел сказать вам об этом?
— Нет еще! — просияла Эрмина, которая рядом с высоким мужчиной выглядела очень трогательно, почти как ребенок. — Вы первый, дорогой Луи! А это наша Минка. Минка! Это твой дядя Луи, совладелец этого шикарного отеля. Скажи ему: «Целую руку» и как ты рада приглашению.
Я снова присела, сделав особенно глубокий поклон. Это мой дядюшка? Я обрадованно подняла на него глаза. Он улыбнулся мне в ответ. Это была симпатия с первого взгляда.
— Какая хорошенькая… милая барышня, — дядюшка взял меня за подбородок и стал пристально всматриваться в лицо, — однако какое сходство. Бывает же такое, просто поразительно! Да… Сударыни, хорошо, что вы уже здесь. Опера начнется через двадцать минут. Все складывается просто замечательно.
Я хотела было что-то сказать, но не издала ни звука. Этот красивый господин, похожий на знаменитого композитора Иоганна Штрауса, кажется, назвал меня хорошенькой?..
Нет! Этого не может быть. По мнению папа́, я была страшнее ночи, и даже Эрмина, которая любила меня, ни разу не проронила ни одного доброго слова о моей внешности. Правда, у меня были исключительно густые длинные блестящие темные волосы и черные — «как вишни», говаривала маменька, — глаза, все же остальное, очевидно, выглядело ужасно.
Наверное, у меня нос картошкой и рот до ушей. И чересчур большие уши. Что именно делало меня уродиной, я не знала, потому что избегала зеркал, страшась их больше чумы. С тех пор как пять лет тому назад родился мой братец, я перестала смотреться в зеркало. Зачем? Чтобы страдать? Нет-нет. Я плохо представляла себе свой облик. О своей худосочности я знала и без зеркала. Еще не развилась. Никаких округлостей. Куда уж мне до прекраснейших женщин нашей монархии, которых воспевал весь мир. Ведь каждому известно, нет ничего ужаснее тощей женщины. Как мучительно выслушивать комплименты, обладая такой внешностью, как у меня.
Но сегодня вдруг два господина выразили восхищение мною. Мой новый друг Габор и этот обаятельный новый родственник. Очевидно, я похожа на свою тетушку Юлиану. Почему мама не говорила мне об этом? Но ведь Юлиана красавица. А я?.. Тут какое-то противоречие.
Но я недолго размышляла об этом, потому что жизнь вдруг стала ужасно занятной. Слава тебе Господи, что я приехала в Эннс.
Крепко сжав руку Эрмины, я на мгновение прижалась к ней. Она ободряюще улыбнулась мне.
Даже не подозревая о предстоящем мне испытании, мы переступили порог этого импозантного отеля.
ГЛАВА 3
Большое фойе было ярко освещено и украшено цветочными гирляндами. Здесь царила еще большая сутолока, чем на улице: дамы в вечерних туалетах, мужчины во фраках, генералы в парадной форме, офицеры, прислуга. И тут же разгуливали дети, которым предстояло петь в опере, уже загримированные, в париках, в костюмах, в пестрых нарядах разных земель империи. Вокруг гордые родители, сестры, братья, родственники, друзья.
