Наталья Шатрова - Спаси меня, мой талисман!
– Вот ты и займись этим после завтрака, – улыбнулась женщина, зная бережное, благоговейное отношение брата к святым местам. – А Ярина пойдет со мной травы собирать.
– Хорошо, – согласился Дар и, повернувшись к костру, принялся ломать сушняк.
Дар выглядел старше своих пятнадцати лет, вымахал выше всех парней в округе. В его твердой походке, гибких движениях, гордой посадке головы и развороте плеч чувствовались выносливость и мужская сила. Светлыми волосами, кудрявыми прядями спускавшимися на плечи, серыми глазами и прямым подбородком с еле заметным пушком он свел с ума не одну девчонку, но не обращал на них внимания. Единственными женщинами, которых он уважал, были его незаурядные сестры, обладающие даром целительниц.
На игрищах Дар считался первым заводилой и отличался завидной удалью. В военных состязаниях, устраиваемых иногда старейшинами селений между молодежью, он не знал себе равных, одинаково хорошо владея и ножом, всегда висящим на поясе вместе с ложкой и кресалом, и топором, и луком со стрелами, которые изготавливал сам. Всем этим премудростям с малолетства обучал его отец, и Дар не забывал науку, пополняя ее новыми приемами, придуманными им самим.
Белава часто задумывалась о дальнейшей судьбе Дара. Воинское искусство годилось для ратного боя, но было бесполезно в повседневной жизни пахаря. Ему бы на коне скакать, теша себя и других исполинским величием, а не жить среди простых сельчан.
Но боги распорядились судьбой Дара по-своему – не Белаве перечить высшим силам. С рождением Дара была связана тайна, мучившая женщину, но не настолько, чтобы открыться юноше. Она надеялась на богов, которые со временем подскажут, как быть, а пока Белава приготовилась ждать, не тревожа парня напрасно.
После завтрака Белава и Ярина отправились собирать травы.
Дар почистил песком горшок, сполоснул его водой, поставил сушить на солнышке, нашел в лачуге разноцветные льняные ленточки и спустился к родничку, бьющему из-под земли.
Около родника распустила ветви молодая березка. Она приветливо замахала юноше, едва он показался на узкой тропинке.
Дар заботливо, стараясь не поломать хрупкие веточки, снял с деревца старые выцветшие на солнце, потрепанные дождями и снегами лохмотья, безжизненно болтавшиеся на ветру, – и привязал к нему новые яркие ленточки.
Украсив дерево, Дар обратился к Берегине с жаркой просьбой хранить источник от высыхания. В ответ березка ласково прошелестела разукрашенными ветвями. Довольный вернулся к лачуге.
Поднималось солнце, крепчала жара, становясь час от часу невыносимее. Сейчас бы самое время сбегать к Пселу искупаться, но нельзя. Перед Купалой – время игр и плясок нечистой силы. Только в купальскую ночь, пройдя очищение огнем, можно смело бросаться в воду, не страшась водяных. И в лес в русалочью седмицу[19] ходить опасно – лесная дива защекочет до смерти. А так хочется скрыться от палящего зноя в тени густых деревьев!
Дар с тоской посмотрел на потухшие угольки утреннего костра. Еду готовить придется самому – сестры не вернутся до вечера. Они не успокоятся, пока не исползают на коленях окрестные луга и овраги.
Солнце украсило багряными лучами закат, бросая последний свет на землю, прежде чем скрыться за густыми деревьями, а сестры все не возвращались.
Дар прислушался к веселому шуму, доносившемуся со стороны веси. Молодежь собиралась на игрища. Он ждал их начала с юношеским нетерпением, предвкушая задорные прыжки через костры. Девки, поди, на пригорке уже вербу украшают венками из разноцветных лоскутков и цветов. Вот-вот заведут хороводы и затянут песни, славящие Купалу. Дару давно пора быть там, чтобы вместе с другими молодцами круг разорвать и вербу отнять.
Юноша всматривался в сгущающиеся сумерки, чувствуя, как в нем наравне с беспокойством зреет злость на сестер, позабывших о времени, и вздрогнул от неожиданности, когда прямо перед ним возник незнакомец.
Одежда мужчины была новой, добротной и явно иноземной, хотя немного помятой, видимо, после дальней дороги. Сорочка из тафты[20] подвязана широким поясом. Штаны заправлены в кожаные сапоги на твердой подошве. На плечах – бархатная накидка с блестящей застежкой, изображающей ход солнца по небосводу. На боку – меч. Да и сам мужчина был под стать наряду: строен, высок, широкоплеч. Русыми волосами поигрывает ветерок. Глаза, в сумерках цвета не разобрать, смотрят открыто, но настороженно.
Дар уставился на гостя. Он хоть и был сельским жителем, а доподлинно знал, что меч не всякий воин имеет – это оружие иноземное и ковали[21] славянских племен изготовление мечей еще не освоили. Купить меч можно только на самых богатых торгах в больших городах за очень высокую цену или с риском для жизни выручить в бою. Мечи принадлежали князьям, мужам старшей дружины, состоятельным купцам и, как правило, передавались от отца к сыну. Если наследовать было некому, то меч отправлялся в загробный мир вместе со своим владельцем. В любом случае наличие меча указывало на то, что перед Даром стоит человек непростой.
– Ты кто? – спросил незнакомец.
– А сам ты кто таков? – возмутился Дар, забыв о гостеприимстве: повесил меч, так думает, может властвовать над всеми? – Явился непрошено, да еще допрос учиняешь?
– Я мачеху пришел навестить, – вполне миролюбиво ответил мужчина, не собираясь препираться. – Я давно не был дома и только сегодня узнал, что мой отец умер, а мачеха живет здесь. Вот и пришел узнать, не нуждается ли она в чем-нибудь.
– Нам ничего не надо, – поспешил заверить Дар, удивляясь: пасынки не больно-то жаловали Белаву.
– А Белава где? – мужчина огляделся вокруг.
– Да вот я, – раздался голос из сумеречной тьмы, и к лачуге вышли сестры, неся полные лукошки трав. – Кто это меня спрашивает?
Белава поставила ношу и подошла к гостю, внимательно в него вглядываясь.
– Веселин! – радостно воскликнула она. – Ты ли это?
– Признала меня, – улыбнулся мужчина. – А я думал, позабыла уже.
– Ну что ты, Веселин, как можно забыть тебя. Хотя, надо сказать, сразу не узнать – возмужал. Отец тобой сейчас гордился бы. Жаль, ты не приехал на тризну[22] по нему – показал бы всем ратное уменье. Видать, больших успехов ты в жизни добился – одежда на тебе богатая и оружие справное. Это хорошо, а то братья твои отцовское добро между собой поделили и тебе ничего не оставили.
– А мне ничего и не надо, – беспечно отозвался мужчина. – Я не пахарь теперь. Сначала воином был, а сейчас больше торговлей занимаюсь.
Белава, слушая пасынка, вдруг заметила беспокойный взгляд брата и спохватилась:
