Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль
Затем наступила очередь де Лозена. Его имя стали выкрикивать на улицах, когда он мчался в карете к утреннему туалету короля. Пегилен тут же приказал развернуть лошадей по направлению к Бастилии.
— Приготовьте мои апартаменты, — велел де Лозен коменданту тюрьмы, господину де Монлезюну де Бесману.
— Но мессир граф, у меня нет распоряжений на ваш счет.
— Вы их получите в ближайшее время, не беспокойтесь.
— А где королевский указ о заточении без суда и следствия?
— Вот он, — сказал Пегилен, протягивая господину де Ваннуа типографский листок, который он только что купил за десять су у какого-то грязного мальчишки.
Фронтенак предпочел бежать, не дожидаясь, когда наступит его черед. Вард пытался отговорить приятеля от подобного поступка.
— Ваше бегство станет признанием вины, оно целиком и полностью изобличит вас. А если вы продолжите разыгрывать из себя невиновного, то, быть может, избежите страшного потока разоблачений. Взгляните на меня. Разве я кажусь взволнованным? Нет, я шучу, смеюсь. Никто меня не подозревает, и сам король рассказывает мне, сколь удручает его это дело.
— Вы перестанете смеяться, когда подойдет ваша очередь.
— Мне думается, что она не подойдет. В песенке говорится про «тринадцать известных вельмож». Имена троих уже преданы огласке. Но полицейские уверяют, что арестованные продавцы памфлетов под пытками назвали имя хозяина типографии. В ближайшие дни «листопад» прекратится, и все вернется на свои места.
— Лично я не разделяю вашего оптимизма касательно краткосрочности этого тягостного сезона, — заявил маркиз де Фронтенак, поднимая воротник дорожного плаща. — Что до меня, то я предпочитаю изгнание тюрьме. Прощайте.
Маркиз уже добрался до границы с германскими землями, когда его имя появилось на пресловутых листках, что, впрочем, прошло почти незамеченным. Ведь накануне на растерзание общественному мнению был отдан маркиз де Вард, причем его похождения были описаны с такими подробностями, что сам король не на шутку разволновался. Грязный Поэт обвинял «высокопоставленного негодяя» ни больше, ни меньше, как в том, что именно он был автором «испанского письма», которое двумя годами раньше оказалось в покоях королевы. Тогда неизвестный «доброжелатель» из «милосердных побуждений» известил Марию-Терезию об изменах супруга с мадемуазель де Лавальер[8]. Обвинение поэта разбередило старую рану в душе государя, ведь тогда Людовик так и не смог найти виновных. Более того, разбирая дело, король не раз обращался к Варду за советом.
Король допрашивал капитана швейцарской гвардии и вызывал во дворец его любовницу мадам де Суассон; невестка короля Генриетта Английская, замешанная в истории с «испанским письмом», бросилась к ногам государя; де Гиш и Месье яростно спорили с шевалье де Лорреном… Между тем список преступников из трактира «Красная маска» с каждым днем становился все длиннее. Каждый день в угоду толпе приносилась новая жертва. Лувиньи и Сен-Тьерри, заранее смирившиеся с судьбой и сделавшие необходимые распоряжения, в одно прекрасное утро обнаружили, что весь Париж знает точное число их любовниц и их альковные пристрастия. Все эти пикантные подробности сопровождались припевом, который уже стал привычным:
Но каждый день по одномуЯ свету объявлю всемуИх имена, и под конецУзнаете вы, кто подлец,Что проливает кровь шутя.Так кто же заколол дитя?
Король, потрясенный разоблачениями в адрес маркиза де Варда, отнесся к Лувиньи и Сен-Тьерри довольно снисходительно, он лишь приказал им оставить занимаемые должности и удалиться в фамильные владения.
Весь Париж лихорадило.
— Кто следующий? Кто следующий? — каждое утро вопили продавцы памфлетов.
Горожане рвали листы у них из рук. Те, кто оказался на улице, выкрикивали «имя дня» тем, кто еще не выходил из дома.
У придворных появилась манера подходить друг к другу и загадочно произносить:
— Так кто же заколол дитя?
И прыскать со смеху.
Но вскоре по дворцу поползли тревожные слухи и смех прекратился. В Лувре царила паника, веселье придворных, уверенных в своей невиновности и беззаботно следивших за развитием драматической игры, сменилось глубочайшим замешательством. Многие видели, как королева-мать лично направляется в Пале-Рояль, чтобы поддержать младшего сына. В окрестностях дворца, где проживал Месье, стали собираться молчаливые толпы враждебно настроенных зевак. Еще никто ничего не сказал, никто не был ни в чем уверен, но уже ходили упорные слухи, что брат короля принимал участие в оргии в трактире «Красная маска» и что ИМЕННО ОН убил маленького торговца вафлями.
О первой реакции королевского двора Анжелика узнала от Дегре.
На следующий день после трагедии, когда арестованный Бриенн с трудом добирался до Бастилии, полицейский постучал в двери маленького дома на улице Фран-Буржуа.
С каменным выражением лица молодая женщина выслушала рассказ Дегре о словах и решениях короля.
— Он воображает, что все закончится на Бриенне, — прошептала она, стиснув зубы. — Но он ошибается! Все только начинается. Вначале — те, кто виновен менее других. И так будет продолжаться до тех пор, пока не разразится грандиозный скандал и кровь Лино не запятнает ступени монаршего трона.
Анжелика сжала свои бледные и холодные как лед руки.
— Я только что похоронила его на кладбище Невинных. Все торговки Центрального рынка оставили свои прилавки и проводили в последний путь это несчастное маленькое создание, которое получило в подарок от судьбы лишь красоту и добрый нрав. И надо было такому случиться, что порочные господа отняли у него единственное сокровище — жизнь. Но на похоронах у него был прекрасный кортеж.
— Пока мы с вами беседуем, дамы с Центрального рынка с большой помпой сопровождают мессира де Бриенна.
— Пускай они повесят его, пусть подожгут его карету, подожгут Пале-Рояль! Пусть они сожгут все замки в окрестностях: Сен-Жермен, Версаль…
— Поджигательница! Где же вы будете танцевать, когда вновь станете знатной дамой?
Молодая женщина выразительно взглянула на собеседника и покачала головой.
— Никогда, никогда больше я не буду знатной дамой. Я вновь рискнула всем, и опять все потеряла. Они сильнее меня. Вы узнали имена, как я вас просила?
— Вот, — произнес Дегре, доставая пергаментный свиток из-под плаща, — здесь результаты частного расследования, о них знаю лишь я. Итак, в трактир «Красная маска» мартовским вечером 1663 года вошли: Месье, герцог Орлеанский, шевалье де Лоррен, мессир граф де Лозен…
