Жюльетта Бенцони - Ты, Марианна
Но теперь она с признательностью подумала о странном заключенном, так раздражавшем ее тогда, в Лафорс. Теперь и он займет место в ее молитвах, раз благодаря ему Язон сейчас еще в живых. Но надолго ли? Ненависть человека, на которого напал Язон, вызовет неусыпный присмотр за ним и поселит на предстоящие дни постоянную тревогу в душе молодой женщины.
Сторонний наблюдатель нашел бы эти дни спокойными и похожими один на другой, монотонно проходившими под звон колоколов в церквах и полдневные выстрелы пушки в замке.
Обитатели маленького дома вели размеренную жизнь, занимаясь хозяйственными делами и прерывая их длительными прогулками, на которых можно было увидеть дядю и племянницу, рука об руку прохаживающихся по эспланаде замка, посещающих порт и старые кварталы. Юный слуга, как и подобает в его возрасте, бездельничал. Он часами болтался на набережной Пенфеля, наблюдая за каторжниками, которые загружали военные корабли ядрами и гранатами или сматывали новые канаты, работали на ремонте поврежденных кораблей, разделывая вместе с военными плотниками пахнущие смолой громадные стволы сосен. Но все эти с виду невинные прогулки имели двойную цель: узнать как можно больше новостей и особенно не прозевать прибытие «Сен-Геноле».
Шхуна необъяснимо запаздывала. По расчетам Жоливаля, она должна была появиться с неделю назад, и эта задержка очень беспокоила Марианну. Последнее время море сильно бушевало. Кто мог поручиться, что маленькое судно беспрепятственно пройдет пролив у Фромвера, не будет выброшено на скалы у мыса Сен-Матье и благополучно доберется до порта Конкет? Рыбаки опасались выходить в море, а на набережной и в тавернах говорили, что уже две недели не было никаких вестей с островов. Разбушевавшееся море, как это часто бывало зимой, отрезало Молен и Уэссан от континента…
Однако когда дверь и ставни в доме плотно закрывались, его обитатели занимались менее невинными делами. Жоливаль проводил время, тщательно вырезая середину в больших медных су, выбирая самые толстые и пряча внутри золотые монеты, ибо для каторжника обладание некой суммой являлось необходимым оружием. Он также сделал из закаленной стали точную копию латунной бирки, какие носили на колпаках каторжники, узнав от сержанта Лавиолета номер Язона. Этой биркой с выточенными миниатюрными зубцами теперь можно было перепилить оковы. Что касается Марианны, то она научилась печь хлеб, и две большие буханки уже переправили на каторгу благодаря Лавиолету. В каждой из них спрятали части гражданской одежды.
С наступлением вечера Жоливаль с Гракхом уходили из дома и направлялись в таверну «Дочь Ямайки»в Керавеле, где их уже считали своими. Новости, которые они узнавали, вселяли бодрость: раненый поправлялся, медленно, но верно. Его молодость и могучий организм способствовали этому. Опасность заражения миновала. К тому же, по мнению Аркадиуса, как, впрочем, и тюремного хирурга, близость моря способствовала заживлению ран. Но Марианна все — таки без содрогания не могла себе представить узкое ложе из морских водорослей, на котором лежал, всегда закованный, человек, которого она любила.
Приближалось Рождество, выпадавшее в этом году на вторник.
Поэтому в предшествовавшую ему пятницу, бывшую, как и все пятницы, торговым днем в Бресте, Марианна отправилась с г-жой Легильвинек на Сиамскую улицу, чтобы сделать покупки, необходимые для приготовления к этому большому празднику, пожалуй, самому почитаемому у бретонцев. Могло показаться подозрительным, если бы новые жители Рекувранса вели себя иначе, чем соседи.
Погода была хорошая, но туманная. Желтоватые волны Плыли повсюду, и, всегда оживленная в торговые дни. Сиамская улица выглядела необычно. Полосатые костюмы моряков в лакированных кожаных шляпах и красивые одежды крестьян яркой и разнообразной расцветки в зависимости от местности казались нереальными.
Дочери Лиона, в высоких головных уборах, закутанные до пят в длинные шали с бахромой, были похожи на сказочных волшебниц, а жительницы Плуаре в вышитых красным и золотом нарядах — на вышедших из своих ниш мадонн. Более пожилые, в темных нарядах, словно появились из глубины веков. Мужчины в расшитых фуфайках, коротких плиссированных штанах и шерстяных чулках тоже представляли собой яркое праздничное зрелище.
В то время как Марианна, следуя за г-жой Легильвинек, переходила от прилавка с устрицами к грудам капусты, она увидела двигающуюся к ней двухколесную повозку с мусором Четверо каторжников, один из которых был в зеленом колпаке «вечника», не то толкали, не то тащили ее под присмотром равнодушного надзирателя, вышагивающего, задрав нос и заложив руки за спину, не обращая внимания на бьющую его по икрам саблю. Эта группа никого не заинтересовала. Для жителей Бреста работающие каторжники были привычной обыденностью. Многие даже относились к ним с некоторой сердечностью, как к знакомым.
И именно каторжнику в зеленом колпаке сделал дружеский знак торговец с длинной трубкой, стоявший у своей лавки.
Каторжник в ответ махнул рукой, и в этот момент Марианна узнала в нем Видока. Теперь он был совсем близко. Словно притянутая магнитом, она не могла удержаться, чтобы не привлечь его внимание. Г-жа Легильвинек как раз остановилась около зеленщика поболтать с какой-то старушкой и не смотрела в сторону Марианны. И она решительно подняла руку.
Быстрый взгляд каторжника сейчас же обратился к ней. Он слегка улыбнулся, показав, что узнал ее, и кивнул на угол ближайшей улицы, где ожидал своей очереди бак с мусором. Затем он мигнул в сторону шагавшего сзади надсмотрщика и потер указательный и большой пальцы. Марианна сообразила, что сможет поговорить с ним на углу, если даст что-нибудь их сторожу.
Она быстро проскользнула между людьми к углу и подождала, пока повозка подъедет. Тогда она вынула из кошелька серебряную монету л протянула ее надзирателю, проговорив, что она хочет перекинуться словцом с человеком в зеленом колпаке.
Мужчина пожал плечами и игриво хохотнул.
— Черт побери этого Видока! Где он их только не находит!
Давай, красотка, но побыстрей, даю тебе одну минуту, не больше!
За углом на улочке было темно. Собственно, это был только узкий проход, заполненный туманом. Когда Марианна вошла туда, каторжник со зловещим лязгом цепей прислонился к стене углового дома. Запыхавшись, словно она долго бежала, Марианна спросила:
— Есть какие-нибудь новости?
— Да. Я видел его сегодня утром; Ему лучше, но он еще не вылечился.
— Сколько же времени еще потребуется?
— Не меньше недели, может, дней десять.
— А потом?
— Потом?
