Джо Беверли - Скандальная графиня
– Итак, я отправляюсь на встречу с моей судьбой! Пожелай мне удачи. Я все расскажу тебе попозже, за обедом в таверне.
Глава 3
Дрессер шел по направлению к поместью Эрне сквозь толпу – его то и дело останавливали, от души поздравляли с победой. Он уже деликатно отказался от нескольких приглашений отобедать, даже провести несколько дней в гостях, однако происходящее доставляло ему несомненное удовольствие.
Он скучал по флотской службе, особенно по дружбе и братству, скрепленному общими лишениями и невзгодами. Он тосковал по друзьям-приятелям, которых было множество в каждом порту, и особенно по таким же бесшабашным, как и он сам. Военные обычно очень быстро смекали, что жизнь для них – это удача, которая может в любой миг ускользнуть.
Особенно же ему недоставало тех, кого он повстречал еще в свою бытность юнгой. Многих уже не было на свете, остальные же рассеялись по свету.
Вот уже полгода он пытался войти в ритм унылой деревенской жизни в Дрессер-Мэноре. Более всего развлекали его скачки: это было самое мужское из всех доступных тут развлечений, и на кон порой ставились целые состояния, а судьба вертела людьми как хотела. Впрочем, все эти люди вскоре возвращались в свою скучную и предсказуемую жизнь, подобно Тому Ноттону, так и не успев понять, что каждому судьбой положен свой миг торжества, а потом несчастья могут сокрушить его без предупреждения, даже если солнце сияет над головой.
А лучше бы им было это знать! Дрессеру доводилось встречать мужчин, а порой и женщин, разгуливавших по лезвию ножа, порой увязавших в долгах, пускавшихся во все тяжкие в погоне за удачей, всячески испытывавших судьбу. То и дело кто-то из них платил жизнью за ставку в этой смертоносной игре, однако остальные, казалось, не ведали, что смертны. Неужели они мнили себя небожителями?
А вот ему судьба сулила стать добропорядочным деревенским джентльменом, под стать Тому Ноттону, он и общался теперь только с такими.
Однако жениться?..
Эта идея неумолимо зрела в его душе – особенно после того, как он выиграл скачки. Одинокая жизнь казалась ему совсем непривлекательной. А вдруг жена – кругленькая и практичная, вроде Энни Ноттон, – сумеет превратить сырое и пыльное поместье в уютное жилище? Однако ей придется исхитриться – ведь в ее распоряжении будут лишь жалкие гроши. Дрессера интересовали исключительно лошади, и он вкладывал все свободные деньги в любимое дело, а заодно и все свободное время и всю энергию. Порой даже сам брался за пилу и топор, чтобы отремонтировать конюшню.
А вот дом – это всецело дело жены, тут Том прав. Он был уверен: Энни Ноттон берется за тряпки и щетки наравне со слугами. Возможно, его будущей жене тоже удастся призвать к порядку их немногочисленную прислугу.
Добрая жена всегда сумеет приготовить простой вкусный обед, при этом не сильно потратившись, и сможет противостоять моли и пыли. Она будет сидеть вечерами подле него, штопая простыни, а он будет просматривать конторские книги, ну а потом… потом они лягут в постель…
Дьявольщина, а как все это будет?
Его любовницами бывали исключительно искушенные женщины, которые прекрасно знали, чего хотят, и умели этого потребовать от любовника. Однако с момента возвращения в Англию у Дрессера не было женщин. Обнищавший барон был начисто лишен лоска, присущего морскому офицеру, сошедшему на берег в незнакомом порту, и, разумеется, внешность его также усугубляла проблему.
Он прекрасно понимал, что шансы обзавестись женой у него весьма невелики. В Девоне одна особо чувствительная леди, внезапно оказавшись лицом к лицу с ним, даже лишилась чувств.
И даже супруге Тома делалось не по себе в его присутствии. Правда, она скорее жалела его, нежели испытывала отвращение, однако ей потребовалось немало времени, чтобы к нему привыкнуть. А вот детишки Тома так и не привыкли… Стоило им увидеть Дрессера, как они цеплялись за няню и замирали. Дрессер быстро усвоил: улыбаться в их присутствии не стоит.
Не в его привычках было убиваться из-за того, что нельзя переменить, однако, служа на флоте, он никогда столь остро не ощущал своего увечья.
Он прошел мимо тисовой живой изгороди и чуть помешкал, любуясь великолепной усадьбой, известной попросту как Эрне. Дом был огромен, два его обширных крыла простирались направо и налево, сверкая множеством окон, – и это невзирая на налог на оконные стекла! Наверняка на фасаде есть колонны и портики, но пока он мог видеть лишь заднюю сторону дома. Но даже задняя сторона была богато изукрашена, а посредине располагалась роскошная терраса, на которую вела широкая лестница.
Дрессер не видел смысла в том, чтобы обойти вокруг дома и зайти с парадного входа, однако сквозь какие двери прилично войти с задней стороны? Этого он не знал. С террасы внутрь дома вели три пары застекленных дверей. Дверь, ведущая в левое крыло, была распахнута. Что ж, в нее он и войдет. Он пересек обширный газон, на котором тут и там стояли классические скульптуры, и направился сквозь ухоженный садик. Затем он поднялся по ступенькам и пересек каменную террасу, помешкав возле пары грифонов – полульвов-полуорлов. В качестве символов доблести и щедрости они отлично годились, но вот стражи из них были никуда не годные – слишком уж легко их перехитрить, если верить древним поверьям. Обойдя вокруг грифонов, Дрессер направился к открытым дверям, прикидывая, не расценят ли его поведение как грубое вторжение в жилище без приглашения.
Однако откуда ни возьмись возник лакей в пудреном парике и почтительно поклонился:
– Добро пожаловать в Эрне, ваша светлость!
Кивнув, Дрессер вошел – такое приветствие пришлось ему по нраву. Эрнескрофт выказал гостеприимство, а это предвещало удачный исход предполагаемой сделки.
Они вошли в элегантную комнату – потолок радовал глаз роскошной лепниной, а стены были увешаны картинами. Вряд ли это гостиная – таковая располагается обычно этажом выше, и туда не столь просто попасть. Это помещение, вероятно, было куда более будничного назначения. Дрессер мысленно поспорил сам с собой на шиллинг, что помещение называется «Кабинет у террасы».
Лакей повел гостя по коридору, затем направо, потом они вновь миновали длинный коридор, явно ведущий из парадных покоев поместья в другую часть, куда менее помпезную.
Они остановились перед простой дверью, лишенной всяческих украшений и выглядевшей уже не столь многообещающе.
Однако, войдя, Дрессер оценил комнату несколько иначе. Это, безусловно, был рабочий кабинет графа, но ясно было, что хозяин использует его и в качестве места отдохновения. Грубые башмаки Дрессера странно смотрелись на изысканных коврах. Мебель была изящна и сверкала позолотой, даже монументальный рабочий стол. На стенах тут тоже висели картины, но на них изображены были исключительно лошади, эпизоды скачек и прочих спортивных увеселений. Небольшой столик предназначался, вернее всего, для обеда в узком кругу. Подле камина стояли два мягких кресла, а на изящном диванчике вполне могли бы разместиться несколько гостей.
