Анчутка - Алексей Малых

Алексей Малых

Анчутка

1. Конокрад

Два утомленных жарой гнедки устало фыркали и глухо ступали по сникшей на полуденном пекле траве, монотонно покачивая своими огромными головами. Их знатные всадники, отроки едва вступившие в мужий возраст (около 25 лет), лениво правили ими и, уже давно ничего не ожидая, с равнодушием всматривались вдаль.

— Видно, этот бродник (бродяга) чего напутал, — сказал один другому, посмотрев на застывшее над ними синее небо — испепеляющий глаз Хорса лишь только утвердился в своём зените. — Сдаётся мне, Мирослав, мы окончательно заплутали.

Он приложился к кожаной баклаге, хотя она давно уже была пуста, и потряс ею над собой, широко открыв рот. Та смогла подарить лишь одну единую каплю, которая едва могла облегчить его жажду. Молодой боярин был воплощением настоящей мужской красоты: выше среднего роста, широк в плечах и отлично сложен. Бороды и усов не имел. Его густые волосы, русого цвета с выгоревшими на солнце белыми прядками, сверху на полголовы были собраны в хвост и перетянуты кожаным жгутом, а остальные свободные, когда-то мягкие волны, слиплись от пота и теперь неприглядно трепались по плечам.

— Извор, зачем искать там где ничего нет? — ухмыльнулся другой. Его слова были как укор, потому что именно Извор упросил его послушать совета встретившегося им юнца и пойти неизвестным путём, ища выхода из пустынной степи. — Ты уже пробовал с полгодины (полчаса) назад.

— Ну попадись он мне, ноги вырву, — злобно выпалил Извор, исказив свой рот. — Это по его милости мы таскаемся здесь.

— Может по твоей всё же?!

— С чего вдруг?!

— А кто подстрекал от дружины уйти? Не ты ли?! Хотелось в одиночку поохотиться, вот теперь, не ровень час, на половецкие вежи (жилище) наткнёмся. Дозорные говорят, они вызывающе близко подступили к нашим землям.

Другой был не менее статен, с прямой горделивой осанкой, он конечно не имел такой горы мышц, как у Извора, но на равне с ним мог похвастаться немалой мощью, кроме которой чувствовалась ещё и невообразимая внутренняя сила. Его виски, как и лицо были гладко выбриты, а несколько тёмно-русых кос туго связанны на затылке, глаза были серы, что его серебряная бляха на наборном ремне в виде головы волка — знак их рода— такой же был и у Извора; черты лица были правильными и немного вытянутыми, а взгляд проникновенным.

Он приподнялся в стременах и с досадой вернулся в седло, приняв за речушку марево впереди. Отрешённо посмотрел в спину Извору, который ушёл в сторону. Тот припустил своего коня к пригорку и, нырнув за него, скрылся, будто провалился. Через долю времени вновь показался, размахивая руками и радостно гекая.

— Эге-гэй, Мир, сюда, — пустил коня, подбадривая того, на другой склон пологой балки, за которой вдалеке маячил зелёной полосой лес. Мирослав поспешил за ним.

Достигнув густых порослей, путники наконец обретя нечаянное убежище от зноя, скрылись в тени крон раскидистых ив, и ещё более обрадовались они речушке, проходившей там крутым изломом.

Рассёдланные кони по пястье вошли в воду, громко втягивая в себя живительную влагу, а их всадники, поспешно скинув с себя всю одёжу, пронзая молодецким гиканьем умиротворённость этого укромного места, с разбегу плюхнулись в зеркальную гладь, разбивая её своими белыми телами. То с головой заныривая, то выскакивая по пояс из под воды, они с хохотом барахтались, размашисто плеская широкими ладонями, желая обрызгать своего соперника покрепче. Потом принялись топить друг друга, запригивая на закорки, или заныривая на глубину, дёргать за ноги, или опрокидывать, на счёт удерживая голову противника под водой, в незатейливой игре споря кто удалее и выносливее.

Выпроставшись из под своего двоюродного брата, Извор бултыхнулся вниз, сложив обе руки вместе и сверкнув ягодицами, скрылся под водой, одним махом переплыв реку. Вынырнул он уже возле противоположного берега и выскочив, весь обтекая прозрачными струями, перекатывая мышцами под ними, как под второй кожей, разгребая камыши, выполз передохнуть, вдоволь наплескавшись. В ивовом шатрике, где он укрылся от палящего солнца, было прохладно, а узкие листья шелестели над головой, иной раз щекотливо касались и заставляли молодого боярина покрыться мурашками.

Вскоре рядом плюхнулся и Мирослав, подставив широкую, бугристую спину, прыгающим, словно мушки, робким солнечным бликам, пробивающимся сквозь длинные плети ив, свисающих до самой кромки воды.

— Ох, батя опять ор поднимет, — тишину нарушил Мирослав, наконец утишив гулкое дыхание после резвых игрищ. — А хотя, может мы и не случайно заплутали — может до следующего дня здесь останемся, а? Завтра день смерти наших матушек, а эти северские хороводы водить станут.

— Кабы в Киеве были, их бы в миг прищучили, розгами бы каждого изсекли бы.

— А бояр ещё и звонкими откупиться заставили бы, а здесь на северских землях и капища стоят непорушенные, и храмы созидают…

— Как жара спадёт сразу двинемся — по звёздам быстрее дорогу до Курска найдём, а то может статься, разъезд (дозорный отряд) уже ищет нас, — сказал Извор, отбросив в сторону недожёванный стебель рогоза и завалился навзничь рядом.

— Ещё и без добычи, — сожалительно отметил Мир, — сотский Олексич с дружиной засмеёт.

С той стороны кони заугукали, будто соглашаясь, пару раз звякнув уздой.

Извор вытянулся, сложив руки за головой и как-то блаженно улыбнулся, видно что-то представляя в своих мечтательных грёзах, навеянных ивами. Там в его воспоминаниях кто-то задорно смеялся в тереме боярских хоро́м, а он, встав на седло своего коня, пытался заглянуть в слюдяное оконце через высоченный частокол, держась за заточенные, сладко пахнущие древесной свежестью, колья.

Смех оборвался. Зато под частоколом в широких лопухах, под самыми копытами его коня, что-то закопошилось, показалась голова, и, уткнувшись в морду фыркающую и жующую жирную овсяницу, тут же спряталась.

Извор спрыгнул, сам под куст метнулся, да лишь голову в лаз смог просунуть.

— Эй, — тихонько позвал, распластавшись под лопухами.

— Кто ты? Чего надо? — отозвался тонкий голос с той стороны и в отверстии блеснули глаза светло-голубые, совсем непримечательные, впрочем как у всех северских, не то что у полян — серые, глубокие, с тёмным краем, будто чернённые гривны.

— Меня Извором зовут, я сын Военега.

— Военега! Не того ли Военега, ближника наместника, что ещё князем Ярославом сюда направлен был?

— Того самого. Олег — стрыя (брат отца) мне.

— Чего надо?

— Дружок, пусти меня во двор, я тебе векшу дам.

— Дружок?! — переспросил тот. — Смотря зачем пустить, может векши мало будет.

— Хочу на свою невесту,