Виктория Дал - Семь дней страсти

Виктория Дал

Семь дней страсти

Глава 1

Лондон, весна 1846 года

Николас Кантри, виконт Ланкастер, известный друзьям, семье и всему светскому обществу своим неотразимым обаянием и неизменным чувством юмора, был в ярости. Эта ярость ослепила его, тесно сжатые зубы свело от боли, но когда он пробирался через толпу гостей на званом ужине, все по-прежнему улыбались ему. Если кто-нибудь и обратил внимание на его состояние, то, вероятнее всего, решил, что причиной тому — расстройство желудка, и уж точно никто бы не догадался, что он в гневе.

Виконт мог украсить любое общество. С ним было приятно проводить время. Повеса и волокита, охотник за богатством. Ему и самому все это нравилось. Никто и никогда не заглянул глубже, чтобы посмотреть, что же на самом деле скрывалось под маской юмора и доброжелательности. И вряд ли он когда-либо пожалел о той репутации, которую изо всех сил старался приобрести.

Но совсем недавно он застал свою невесту с другим мужчиной в весьма недвусмысленной ситуации, что совершенно вывело его из себя, такого безупречного во всех отношениях. Ее крики в его адрес и понимание того, что он не может просто повернуться и уйти, не прибавили ему самообладания.

— Мой дорогой виконт Ланкастер! — окликнули его.

Николас остановился и поклонился изящной женщине.

— Леди Авалон. — Виконт склонился над протянутой рукой дамы. — Луч света в моем унылом вечере.

— Фу! — засмеялась женщина и хлопнула его по плечу большим веером.

— Леди Авалон, я и не знал, что вы так рано вернулись из деревни. Сбежали от дурного романа?

— Ланкастер, вы любите посплетничать.

— Только изредка. Вы знакомы с мистером Брандиссом?

Николас указал рукой в сторону хозяина вечера и еле сдержал возникшее желание помассировать шею, которую пронзила резкая боль.

— О да. Мистер Брандисс, хоть и купец, но такой же джентльмен, как и любой лорд королевства. — Она наклонилась ближе. — Я также познакомилась с мисс Брандисс. Какую красивую невесту вы выбрали, Ланкастер!

«Да, красивую, к тому же вероломную. А еще удивительно крикливую, когда она загнана в угол», — подумал виконт, но ничего не сказал, а лишь склонил голову в знак согласия.

— Красивый, — продолжала леди Авалон, — и очень мудрый альянс. Я всем говорила, что у вас все будет хорошо, так и случилось.

— О да, мисс Брандисс готова простить мне мое грозное лицо и потрепанный титул ради шанса прибрать к своим изящным ручкам мои яблоневые сады. Они вполне прибыльные.

— Ха! Если бы у вас было состояние, молодой человек, вы бы десятилетие царствовали королем холостяков. Чертовски приятно слыть неплохой добычей даже в вашем затруднительном положении. Впечатляет, виконт. Мистер Брандисс очень педантичен, когда дело касается его маленькой Имоджин.

— Это точно, — вымученно улыбнулся Ланкастер. — А теперь прошу прощения…

— О да! Я уверена, вы хотите вернуться к своей обожаемой невесте.

Она снова хлопнула его своим веером. Китовый ус щелкнул по его руке, а Ланкастер представил свои нервы, которые, как натянутые струны, лопаются с таким же звуком.

Действительно, обожаемая невеста. Еще несколько мгновений назад она и была для него таковой: скромной, застенчивой и неглупой.

— Обожаемая, — прорычал Николас, пробираясь через полный зал гостей к выходу.

Он уже преодолел половину пути, но все еще был не свободен. Сам мистер Брандисс стоял у выхода, провожая уходивших гостей.

Его не так легко было одурачить, как остальных, и с ним виконт сейчас меньше всего хотел разговаривать. Мартин Брандисс был рассудительным, умным и чрезвычайно проницательным человеком. Правда, на собственную дочь эта проницательность не распространялась.

Ему удалось проскочить незамеченным мимо Брандисса, но уйти не получилось. Ему пришлось ждать пальто и шляпу, потом кучера. Ланкастер даже не вздрогнул, когда почувствовал руку на своем плече.

— Уходите так рано, сэр?

— Встреча в клубе. — Николас, посмеиваясь, повернулся, чтобы пожать руку будущему тестю. — Но вечер был изумительный, а ваша жена, как хозяйка, достойна всяческих похвал.

— Не беспокойтесь. Она настояла, чтобы Имоджин во всем принимала участие. Дочь станет отличной виконтессой.

— Даже не сомневаюсь.

Ведь она умудрилась изобразить любовь к мужчине, подумал Ланкастер, которого ненавидит. Имоджин уверенно сыграет роль леди Ланкастер.

Его вдруг пронзила одна мысль. Если Имоджин откажется от брака, у него не будет выбора. Он не сможет повлиять на ее решение. Свадьбы не будет.

— Мистер Брандисс, а вы уверены, что она хочет этого?

— Что вы хотите сказать?

Брандисс нахмурил брови. Николас почти не видел его глаз.

— Я хочу сказать… — У Ланкастера болела от напряжения шея, но он сделал вид, что им овладело простое беспокойство. — Ваша дочь последние несколько недель была очень молчалива. С того самого ужина по поводу помолвки.

— Имоджин послушная девочка. — Голос Брандисса звенел как сталь. — Она довольна этой помолвкой, милорд, и знает свой долг.

Ее долг. Да, она что-то кричала по поводу долга, а ее любовник пытался ее остановить.

Долг. Несмотря на все обстоятельства, он все еще надеялся на что-то большее.

Вместо того чтобы сказать этому человеку, что его дочь совершенно несчастна, Николас склонил голову:

— Пожалуйста, попрощайтесь за меня с вашей женой и дочерью. Мне, как всегда, было очень приятно.

— Милорд, — слегка поклонился Брандисс.

Как и сказала леди Авалон, Брандисс во всем был настоящим джентльменом хотя и являлся успешным купцом. Но именно это обстоятельство довольно сильно разочаровало Николаса. Он надеялся, что, женившись, окажется в сердечной, спокойной семье. Но они не могли позволить себе расслабляться. Эта семья шла в гору; чудачества, скандалы и даже удовольствия в жизни не могли сравниться с этим. Виконт был всего лишь средством для достижения целей. Его чувства в расчет не брались.

Экипаж виконта нуждался в серьезном ремонте. Выйдя на улицу и услышав его скрип, Ланкастер задумался, сколько он еще прослужит. Из-за старых пружин ездить было некомфортно, но, по крайней мере, ему больше не было стыдно за внешний вид экипажа. Его конюх решил проблему с облупившейся краской на гербе. Он полностью ее соскреб и перекрасил дверцу. Очевидный признак бедности исчез под несколькими мазками кисти. Эх, если бы все остальные проблемы можно было решить так же легко.

— Милорд, — пробормотал, кланяясь, дворецкий.