Барбара Картленд - Невинная наследница

Картленд Барбара

Невинная наследница

Глава 1

Герцог Мелкомб взял карты, но раньше, чем успел взглянуть на них, к нему подошел лакей, держа серебряный поднос с лежащим на нем письмом.

— Чрезвычайно срочно, ваша светлость, — тихо произнес лакей.

Герцог повернул голову с видом, явно показывавшим, что подобная мысль невероятна. Бросив взгляд на почерк, сказал:

— Меня нет в клубе.

— Но, ваша светлость…

Герцог вновь вернулся к картам.

— Вы слышали, что я сказал?

Его тон заставил лакея застыть в подобострастной позе.

— Да, ваша светлость.

Лорд Брора, денди средних лет, наблюдавший за игрой, встал и подошел к окну. Он выглянул на улицу и протянул:

— Ей-богу, Мелкомб, ты вызовешь ажиотаж, если твоя новая юбка станет выезжать на таких великолепных гнедых. Она должно быть в самом деле очаровательна, если сумела выманить у тебя эту пару, которая стоит добрую тысячу фунтов.

— Ты ошибаешься, Брора, — томно ответил герцог. — В последнее время я не покупал гнедых ни для себя, ни для кого-либо еще.

— Ты вряд ли ждешь, что я поверю тебе, — со смехом возразил лорд Брора. — Хотя не могу понять, почему ты отказался прочитать записку.

Говоря это, лорд Брора поднял лорнет и увидел, что лакей с подносом, на котором по-прежнему лежала отвергнутая герцогом записка, вернулся к карете.

— Если бы я был божьей коровкой… — Продолжил лорд Брора, но резко замолчал, потому что заметил не только белую ручку, протянутую из окна кареты, но и герб на дверце.

Он был слишком увлечен великолепными лошадьми, чтобы обратить внимание на ливреи кучера и лакеев. Теперь, разглядев их, лорд Брора в изумлении выронил лорнет. Кучер явно не принадлежал «новой юбке», и герцог, без сомнения, сказал правду, что он не покупал этих гнедых. Но для дамы из общества, тем более занимающей видное положение, заехать в мужской клуб было грубейшим проступком, в который трудно поверить.

Выражение лица лорда Брора, смотревшего вслед отъезжающей карете, было удивленным и недоверчивым. Потом он бросил взгляд на герцога, изучающего свои карты с присущим ему циничным равнодушием, и мысленно пожал плечами. Было что-то в герцоге Мелкомбе, что привлекало всех женщин, будь они респектабельны или нет, и заставляло совершать поступки смелые и неподобающие, а иногда просто глупые.

Что же такого в этом Мелкомбе, размышлял Брора, что отличает его от всех остальных людей? Несмотря на титул и богатство, поступки его последних лет уничтожили бы репутацию любого человека с меньшими личными достоинствами. Если бы кто-нибудь иной осмелился устраивать такие скандалы, отвергать договоры и игнорировать все правила приличия, его, может быть и не выслали из страны, но по крайней мере перестали бы принимать в обществе.

Однако безобразия Мелкомба, а другое слово трудно было подобрать, продолжались без всякого осуждения и видимого недовольства. Правда, существовало несколько домов, в которых его не вносили в списки приглашенных, где молодые дамы с ревнивыми мужьями торопились в деревню, стоило только герцогу бросить взгляд в их направлении, были матери, чувствительные дочери которых бледнели при одном упоминании его имени. Но никаких общих действий против герцога не предпринималось, и его ужасное поведение терпели только потому, что, что бы он ни делал, как бы ни возмущались враги Мелкомба, женщины всех возрастов все равно продолжали любить его.

Какое колдовство влекло их? — хотелось бы знать лорду Брора. Наблюдая за герцогом, он, кажется, нашел ответ. Дело было не только в прекрасной внешности, ширине плеч, мужественности фигуры. Он был красив, но не только физическое совершенство привлекало к нему слабый пол. Возможно, то было полное равнодушие, его цинизм и томная скука, как будто он перепробовал все плоды жизни и нашел их горькими. Кроме того, Мелкомб обладал высокомерием и гордостью, которые требовали не только послушания, но и были своего рода вызовом, которому не могли противостоять женщины.

Медленно, как будто каждое движение требовало усилия, герцог положил карты на стол. Его веки опустились, казалось, что он едва может заставить себя следить за игрой. Но его противник, молодой человек, чьи дрожащие пальцы последние полчаса выдавали волнение, вдруг бросил карты на пол.

— Проклятие, Мелкомб, ты снова выиграл! Это невыносимо! Никому в мире не может так везти!

— Вы, конечно, не спрашиваете, как я играю? — спокойно спросил Мелкомб, лениво растягивая слова.

— Господи, конечно нет. Я же не дурак. Просто вам везет, как старому Нику, и вы знаете это. Все, кто играет против вас, олухи, и я получил этот урок еще на прошлой неделе. Как…

Молодой человек внезапно упал в кресло.

— Со мной покончено, Мелкомб. Я дам вам расписку, но вам придется положить мне пенсию, если вы не захотите, чтобы меня заточили на флот.

Губы герцога скривились в усмешке.

— Не могу представить вас на флоте, Родерик, что же до пенсии…

Его светлость колебался, как бы подбирая слова. Казалось, он смотрит на карты, лежащие на столе, однако он знал, что кто-то вошел в комнату. Действительно, вошел человек, и, когда он заметил герцога, глаза его сузились.

Некоторое время он стоял в дверях, как бы решая, войти или нет. Затем быстро прошел к стулу у окна и сел спиной к игрокам.

— Что до пенсии, — продолжал герцог, как бы размышляя. Голос его при этом стал тихим и спокойным, но к человеку, сидящему у окна, доносилось каждое слово. — Нет, Родерик, я скорее порву твою расписку, чем ты станешь зависеть от меня. Я нимало не желаю связывать себя ответственностью. У меня и так полно забот.

Его светлость лениво поднялся на ноги.

— Вы, конечно, слышали о завещании Роксхэма? — спросил он. Вопрос был обращен как к лорду Брора, так и к двум другим джентльменам, наблюдавшим за игрой.

— Завещание Роксхэма? — переспросил противник герцога, недоумевая, как это может повлиять на его положение.

— И что он оставил? — спросил лорд Брора. — Принимая во внимание скупость Вилли, сумма должна быть значительной.

— Да, — ответил герцог. — Около двухсот пятидесяти тысяч. Если быть точным.

— Ну, это показывает, как полезно пение псалмов, — улыбнулся Брора. — Я уверен, что сие было его единственным удовольствием, хотя, черт побери, не могу назвать это пороком. Но как это относится к тебе, Мелкомб?

Герцог смахнул с рукава воображаемую пылинку.

— Только так, что все передано мне, — ответил он.

— Тебе?

Эти слова, казалось, слетели сразу с нескольких губ.