Марина Струк - Обрученные судьбой

Марина Струк

Обрученные судьбой

Пролог

Из небольшого сруба под соломенной крышей, едва не стукнувшись лбом об низкую притолоку двери, в темноту двора усадьбы боярина Северского вышел невысокий крепкий мужчина, потирая левое плечо через толстую холстину рубахи. Сторожевой — худой парнишка с растрепанными вихрами непослушных русых волос, стоявший на дозоре на стене у самых ворот усадьбы — тут же встрепенулся, распрямил спину, каким-то шестым чувством распознав движение в неясном свете месяца, что тускло разливал свои лучи из-за темных облаков.

Он сразу же узнал вышедшего по этому движению — у Владомира, правой руки боярина Северского, постоянно в холодные ночи, как эта, ныло плечо, напоминая тому о старой ране, полученной в одной из приграничных стычек с поляками. Потому-то и не встревожился, когда Владомир поднялся на пост у ворот вотчины — это было обычным делом у сотника проверять сторожевых, когда тот встал за его спиной и стал глядеть куда-то вдаль, на широкий простор поля за высоким частоколом ограды, на деревеньку, темнеющую вдали, на серебряное мерцание речушки в свете полумесяца.

Это было его ошибкой. Едва сторожевой расслабился и снова оперся на рукоять бердыша, чтобы хоть как-то ослабить напряжение в ногах от долгого стояния на одном месте, как что-то больно кольнуло в спину чуть пониже лопатки, и тут же навалилась дикая слабость. Владомир быстро подхватил падающее тело и аккуратно положил его у ног, стараясь не шуметь, с горечью отметив, что парнишка снова не внял его наставлениям и не надел на поддоспешник кольчугу. Затем так же споро повернулся к спящему тут же, на мешке с соломой напарнику сторожевого в эту ночь и перерезал ему горло.

Затем спустился по лестнице со стены, быстро, стараясь действовать бесшумно, перебежал через двор и запер в срубе толстым засовом мирно спавшую в этот ночной час боярскую чадь {1}. Оставались только домашняя челядь да воины, что были подле боярина в эту ночь. Женский же терем был пуст, отметил Владомир, накидывая кольчугу, что до этого припрятал за большой кадкой с водой, стоявшей неподалеку от сруба. Затем он тихо пробежал в самый глухой конец вотчины, туда, где располагался скотный двор, подальше от основных построек боярского двора. Именно там, в тыне были расшатаны Владомиром бревна, чтобы нынче ночью их можно было без особого труда и шума удалить из частокола, образовав ход в боярский двор для незваных гостей.

— Прости мне грех мой, Боже! Не могу совладать с огнем в душе моей! — прошептал Владомир, тронув иконку, что висела поверх кольчуги. И он ничуть не кривил душой ныне — именно слепящая жажда мести, желание крови боярина Северского и толкнули его на этот шаг. Именно они придали ему ныне сил, когда он, ухнув филином, и получив ответ с той стороны тына, принялся за бревна.

С той стороны частокола Владомиру уже помогали крепкие руки, и постепенно в ограде образовался узкий ход, но достаточно широкий для того, чтобы один за другим на двор стали проникать черные тени. Даже оружие и легкие кольчуги и наручники не бряцали в этой напряженной тишине, что установилась сейчас в усадьбе. Лица скрывались от постороннего взора под шлемами с узкими щелями для глаз. Казалось, будто это и не люди вовсе проходят сквозь этот лаз, а темные блазени {2}, подумалось Владомиру, и он вдруг испугался тому, что творил ныне ночью, тому, что вот-вот свершится под этим темным небом. Он заколебался на миг, не обмануть ли визитеров, не открыть ли тайком чадь да крикнуть криком о пришельцах, но в этот миг крепкая рука со стальным наручником легла на запястье его руки, сжимающей иконку.

— Веди, рус, — тихо и требовательно произнес голос, и Владомир даже вздрогнул, будто и вправду призрак явился перед ним. Не с этим высоким мужчиной в кирасе со шляхетским гербом на груди имел сговор Владомир, с другим, его наставником, дядькой, пожилым воином с седыми висящими по польскому обычаю усами. Он заглянул в темные глаза стоявшего перед ним воина. Последний раз он видел этого ляшского рыцаря в застенке вотчины, едва держащегося на ногах, слабого, как кутенка. Ныне же тот твердо стоял на ногах, доставая из-за пояса длинный меч. Сильный, высокий воин, движимый огнем мести, жаждущий смерти своего врага. Этой ночью и этот воин, и сам Владомир нежданно стали своего рода братьями по оружию, нежданными союзниками. Месть породнила их, врагов в обычной жизни. Не раз им приходилось скрещивать мечи, не раз смотрели они вот так же, как ныне в глаза друг друга, но поверх скрещенных лезвий.

— Коли что худое задумал, то лучше сразу Богу своему поповскому молись, — внезапно раздалось позади. Владомир даже головы не повернул, знал, кто это говорит — усатый дядька шляхтича обошел его со спины и ныне стоял чуть поодаль от него.

— Нет обмана, — глухо ответил русский сотник, мысленно прося прощения у Господа за невольную ложь. — Одного желаем.

Темные глаза рыцаря буквально впились в лицо Владомира, высматривая что-то в его чертах в неровном свете месяца. Тот взгляда не отвел, изо всех сил пытаясь не выдать своего волнения.

Нет, никто не ждал, притаившись в темном углу боярского двора, чтобы ударить внезапно со спины проникшим в усадьбу. Но одно Владомир все же утаил от польского рыцаря — нынче ночью тот получит не все, что так страстно желал, и сотник планировал быть как можно дальше от него, когда тот поймет это.

Наконец рыцарь отвел взгляд и махнул своим людям, давая сигнал атаки. Польские воины бесшумно темными тенями заскользили по усадьбе по направлению к основным постройкам. Барские хоромы да сруб чади — основные цели — были достигнуты довольно скоро. Один из поляков зажег от кремня факел и быстрым четким движением послал его на соломенную крышу сруба. Владомир отвернулся, не желая смотреть, как будут гибнуть его товарищи по оружию, его люди, с которыми он рубился не в одной сече. Люди, которые некоторое время назад предали его. Как и его боярин, за которого он когда-то отдал бы свою жизнь без раздумий и который так жестоко поступил с ним, будто со смердом последним.

Тем временем ночь уже не была так тиха и благостна, как недавно. Заполыхала ярким огнем крыша сруба, закричали, забились внутри дружинники боярские. Пробудились от сна и в хоромах — на двор выбегали сторожевые, что были внутри, в боярских покоях, чтобы тут же скрестить мечи с нежданными врагами, что проникли в усадьбу. Владомир отступил в тень крыльца хором, выжидая появления того, кого он так страстно ныне ненавидел. Кроме этого, он не желал обагрять свой меч кровью тех, кто ныне был во дворе — русской крови он не мог пролить по зову сердца и совести, а ненавистной ему ляшской пока не мог. Не сегодня. Сегодня ляхи ему союзники.