Александра Давыдова - Третья смена

Александра Давыдова

Третья смена

Научный руководитель у аспиранта Ильи Гвоздарева был зверем. Просто чудовищем. Хотя нет – закрыв глаза, Илюша представил себе сначала бурого медведя, потом крокодила, и почему-то оба они показались гораздо приятнее, чем профессор. Особенно если учесть, что ни тот ни другой не посылали своего аспиранта в полшестого утра на другой конец города. Причем не обычного утра, а на следующий день после свадьбы. И теперь, конечно, все родственники и гости смотрели десятый сон, свежеиспеченная жена обиженно сопела в подушку, а Илья тащился в набитом автобусе на вертолетный завод, чтобы срочно начать собирать материал для диссертации – о предельно допустимой концентрации вредных веществ в воздухе рабочих цехов. Он тщетно пытался дремать, прислонившись к поручню, и думал над правильной формулировкой. Нет, вовсе не зверем был его научный руководитель, а натуральным чудовищем.

В тот самый момент, когда на Илью снизошло это прозрение, автобус затормозил и водитель – подозрительно бодрым голосом для такого времени суток – провозгласил остановку «Вертолетный завод». Гвоздарев пробился к дверям, отдавив всего пару ног и будучи обруган лишь трижды, и вывалился с грацией только что разбуженного медведя-шатуна на тротуар. Потирая щеки и ежась от утренней прохлады, он направился к проходной, где, по словам профессора, Илью должен был ждать пропуск.

Лучи восходящего солнца отражались в маленьких окнах заводских корпусов, и казалось, что вся эта промышленная громада злобно и внимательно рассматривает незваного гостя. «Чего только с недосыпу не придумается!» – хмуро подумал Илья, поморщился и тоскливо побрел искать начальника четвертого цеха, при помощи которого ему теперь предстояло трудиться на благо советской науки как минимум полгода. А неприятная, как назойливый комар, мысль «и каждое утро этого полугода тебе придется вставать так же раненько» дополнила общую картину аспирантских страданий.

Дениса Агеева устроили на завод по знакомству. Сразу выхлопотали третий разряд – замечательно, не придется начинать с ученика – и обещали хороший оклад. Но почему-то ни первое, ни второе его не радовало так, как должно было.

– Сам виноват, что из института вылетел! – эту фразу его жена повторяла ежедневно. Как минимум – по два раза.

– Сама бы попробовала анатомию сдать, хотя бы на тройку, угу, – бормотал Денис себе под нос. Ни в коем случае не громко. А то «ты сама бы» зацепится за «да на себя посмотри», и покатится ссора, как снежный ком с горки. Какой смысл ссориться, если и так все вполне понятно и грустно?

Из института вылетел, отслужил в армии. Когда попробовал восстановиться, выяснилось, что почти все забыл – химия и биология подозрительно быстро выветрились из головы под аккомпанемент вышагиваний по плацу. Пока тыкался туда-сюда, пытаясь пойти учиться хоть куда-нибудь, хотя бы в педагогический, жена потихоньку закипала. Еще бы – жили на ее деньги. А много ли швея на фабрике получает? Родители вовсе не горели желанием помогать: парень взрослый, уже успел жениться, в армию сходить – пусть сам вертится.

В итоге единственным проблеском в темноте безденежья оказался завод. Не шарикоподшипниковый, конечно, и даже не сельхозмашиностроения, а – возвышенно! – вертолетный, но душу Денису это не грело. По крайней мере, раньше он даже и представить себе не мог, что придется работать слесарем. Пусть даже сразу – третьего разряда.

– Эй, чего встал? – похлопал его по плечу мастер. – Выбирай шкафчик, переодевайся – и айда в цех. Вон в том углу свободных побольше будет.

Денис вынырнул из невеселых мыслей, кивнул и стал осматриваться. У стены стояла длинная скамейка, над ней нависали шкафчики. Металлические, с чуть облупившейся местами серой краской. Ближе к углу комнаты двери многих были «гостеприимно» распахнуты. Денис вздохнул и пошел в сторону ближайшего. Повесил в него куртку, начал переобуваться и уловил какой-то странный сладковатый запах. От него веяло чем-то на редкость знакомым, почему-то вспомнился первый курс института… Но додумать цепочку ассоциаций не получилось.

Прогудела сирена, мастер прикрикнул: «Первый рабочий день с опоздания начинаешь? Ну ты и …» И Денис поспешил за ним в четвертый цех, где ему предстояло постигать азы слесарной профессии.

Единственное, что радовало Илью Гвоздарева – Федор Михайлович, начальник цеха, не был таким убежденно-упорным работником, как профессор в мединституте. Когда Илья заикнулся о том, что ему велено брать пробы воздуха каждый час на протяжении всех трех смен – завод работал по полному циклу, не останавливался даже ночью, – Федор засмеялся и снисходительно похлопал собеседника по плечу.

– Пятилетке – наш ударный труд? – хохотнул он. – Ты ж загнешься через неделю такой работы. У нас вон самые упорные – и те не больше полутора смен вкалывают, а ты что, ночевать здесь собрался?

– Нет, но…

– Вот и не вздумай. Как же ты собираешься продуктивно науку двигать, если дойдешь до состояния заспанного вареного рака?

Воображение тут же подкинуло Илье прекрасную в своей абсурдности картину. Гигантский вареный рак – почему-то в очках и с портфелем – вваливался в кабинет профессора Сереброва и со стоном «Я больше не в силах проводить измерения…» валился на пол и засыпал. Профессор в ярости начинал колотить кулаком по столу, в ответ же ему раздавался громоподобный храп.

– …Спрашиваю – тебе же будет достаточно работы только в две первые смены? – Федор Михайлович вопросительно смотрел на Илью. Тот обрадованно закивал. – Можешь даже пораньше уходить домой. Часов в восемь вечера.

Совесть Ильи сделала последнюю попытку вступиться за научную достоверность:

– Но что же все-таки делать с ночными пробами? Может, мне пару раз все же остаться?

Федор Михайлович в ответ рассмеялся и подмигнул Илье:

– Да расслабься, парень! Что я, не знаю, как на самом деле работа делается? Напишешь примерные значения – и дело в шляпе! Оно тебе надо – вечерний пропуск дополнительно выбивать, дома ночами не появляться? Глядишь – жена заругает…

Последний аргумент окончательно усыпил бдительность совести и загнал ее в самый дальний угол. Потому что жена и в самом деле была вовсе не рада предполагаемому графику аспирантской работы мужа. И очень искренне, в унисон с Ильей, уже научилась звать профессора Сереброва не как-нибудь, а натуральным чудовищем.

– Федор Михайлович! – Денис осторожно тронул начальника за плечо. Тот наконец оторвался от созерцания грохочущих станков и обернулся к новоиспеченному рабочему.

– Чего тебе?

– У меня тут… в записке служебной написано – «работы на высоте». Это как?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});