«Пегас» - Лоран Ришар
Одри мягко объяснила женщине, что у нас нет доказательств того, что киберслежка продолжается, а также предложила помощь в проведении экспертизы мобильного телефона журналистки, чтобы убедиться, что теперь она в безопасности. Однако в итоге журналистка сказала Одри, что слишком напугана, чтобы называть свое имя в нашем репортаже. "Конечно, мы не будем называть ваше имя", — сказала ей Одри. "Я, конечно, уважаю ваше решение, и оно абсолютно понятно, но мне очень грустно, что вы не можете продолжить свою страсть — быть журналистом".
"Одри, поверь мне, однажды я заговорю", — сказала она. "Я буду говорить". Затем она начала плакать. "Но сейчас я не могу. У меня в сердце много всего… но я не знаю тебя и никому не доверяю…. Они заставили нас замолчать".
За несколько минут до 18:00 по французскому времени в воскресенье вечером Пол Льюис все еще работал над последними изменениями. Он занимался этим уже несколько дней и сейчас стоял за плечом главного юриста "Гардиан", который проводил последнюю проверку. "И что дальше?" — спросила она.
"Хорошо, — сказал он, указывая на маленькую коробочку, в которой лежала капсула с ключевым объяснением. "Вот простая. Около трехсот слов. Совершенно нормально, я уверен".
Расследование касалось не только НСО, отметил коллега Пола, читая заголовок пояснительной записки.
"Может быть, мы скажем "NSO Group и ее клиенты"?" предложил Пол.
"Да", — согласилась она. "И ее клиенты". Вставьте "и ее клиенты".
Через три минуты в эфир вышел материал газеты Guardian о NSO, ее клиентах и многом другом. "О, черт возьми", — объявил Пол. "Это было просто смешно".
Вечером в воскресенье, 18 июля 2021 года, ДОННЧА находился в арендованном им номере отеля в Берлине, где, как он отметил про себя, отмечалась десятилетняя годовщина его розыгрыша над Рупертом Мердоком. В тот вечер он все еще принимал сообщения от журналистов консорциума, потому что впереди было еще четыре дня работы. "Я отвечал на все вопросы на двух своих ноутбуках, — рассказывал нам позже Донча, — а также постоянно обновлял различные веб-страницы. Le Monde. The Guardian. The Wire. The Washington Post. Die Zeit. Süddeutsche Zeitung. Knack. Daraj. Direkt36. Aristegui Noticias. Proceso. И все остальное. Семнадцать СМИ в десяти разных странах, все точно по графику. Проект "Пегас" красовался на первых страницах всех этих изданий. Доннча испытал краткий миг осознания того, что все это готовилось почти пять лет: "Это действительно происходит".
А потом: "Хорошо. Хорошо. Возвращаемся к работе".
Дамьен Лелуп и Мартин Унтерсингер из Le Monde прошли через тот же свежий ад, что и Доннша и все остальные. К этому добавилась еще одна трудность: им требовалась реакция Елисейского дворца на откровения о том, что президент Макрон и большинство членов его кабинета были выбраны для возможного преследования иностранным правительством, которое должно было стать его союзником. Эти два репортера Le Monde были ключевыми членами первого круга, который мы с Сандрин привлекли к проекту "Пегас", что означало, что они работали над этой историей почти столько же, сколько и мы.
Через несколько минут после появления первых материалов в Le Monde в Twitter появилось оповещение.
"Сноуден?"
"Сноуден", — сказал Дэмиен, прочитав твит от Эдварда Сноудена. "Остановись и прочитай это. Эта утечка станет историей года".
"Отлично!"
Команда "Гардиан" уже обновляла сайты партнеров в несколько минут после 18:00 по французскому времени, и Пол Льюис снял трубку, чтобы позвонить Крейгу Тимбергу из "Вашингтон пост". Эти два современника работали в одной из самых уважаемых англоязычных журналистских организаций в мире и обычно были яростными конкурентами в борьбе за материалы по обе стороны Атлантики. Сегодня все было иначе. "Привет, Крейг", — сказал Пол и перешел к дружеским подначкам. "Вы, ребята, еще не публиковались?… А, теперь уже да, хорошо. Мы просто удивились. Мы подумали, что вы, возможно, струсили".
Крейг предложил Полу посмотреть видеозапись проекта "Пегас" газеты Post.
"О, мне придется подписаться", — ответил Пол, открывая канал. "Нет, я подписался. О, отличная графика. Очень красивая графика".
Крейг, казалось, не был уверен, что Пол продолжает шутить.
"Нет, мне очень нравится", — настаивал Пол. "У тебя есть свитки. У нас не было времени на прокрутки. Мои скролли будут в ярости, когда увидят это.
"Ну что ж, смотрите. Поздравляю с тем, что он перешел черту".
Я мог в одно мгновение получить доступ к десяткам историй, разбросанных по всему миру, и я искал одно конкретное имя; оно принадлежало человеку, который стал вдохновением и толчком для проекта "Пегас". Первое имя, которое я обнаружил в данных, еще в той съемной квартире в Берлине, на первой встрече Сандрин и Клаудио с Дончей: Хадиджа Исмаилова.
Было очень приятно осознавать, что ее история распространяется по континентам, внезапно становясь доступной для сотен миллионов людей. Тем временем Хадиджа в тот день вернулась в Баку. Возможно, ей не удастся освободиться от правительственной слежки (или сопутствующих преследований и запугиваний), но я надеялся, что благодаря репортажам консорциума Хадиджа хотя бы немного лучше защищена. Конечно, она уже работала над своим очередным расследованием деятельности правительства Алиева, ведя свою одинокую борьбу за демократию в доме, который она отказалась покинуть.
В одном из материалов первого дня проекта "Пегас" была цитата Хадиджи, которая привлекла мое внимание: "Важно, чтобы люди видели примеры журналистов, которые не останавливаются, потому что им угрожают. Это как на войне. Вы покидаете свой окоп, затем приходит нападающий…. Вы должны сохранять свою позицию, иначе ее займут, и тогда у вас будет меньше места, меньше пространства, пространство будет сокращаться, и тогда вам будет трудно дышать".
Эпилог
Лоран
На второй день публикации мы проснулись от множества новостей, большая часть которых была связана с развертыванием проекта Pegasus, а часть — нет. Не все новости были хорошими, особенно утренняя новость из Касабланки: Омар Ради был признан виновным в "подрыве внутренней безопасности государства" и изнасиловании и приговорен к шести годам тюрьмы. Омар продолжал заявлять о своей невиновности. Его семья и сторонники осуждали препятствование марокканским судом любой правдоподобной защите и неубедительные доказательства обвинения. После более чем годового пребывания в тюрьме, пока судебные разбирательства шли к своему неизбежному завершению, Омар находился в состоянии ухудшения здоровья и часто впадал в уныние. Трудно было представить, что он выйдет на свободу после еще шести лет заключения. А ведь именно на это явно рассчитывали король Мохаммед
