Питер Ладлоу - КРИПТОАНАРХИЯ, КИБЕРГОСУДАРСТВА И ПИРАТСКИЕ УТОПИИ

Если сисопы и пользователи, вместе населяющие определенную область Сети и управляющие ею, захотят установить особые правила поведения, и если этот набор правил существенно не вторгается в жизненные интересы тех, кто никогда не посещает это новое пространство, тогда закон государств в физическом мире должен уступать этой новой форме самоуправления.

И еще раз рассмотрим пример с торговой маркой. Представитель правительства Соединенных Штатов заявил, что, поскольку правительство платило за начальную разработку и администрирование системы доменных имен, оно «обладает» правом контролировать стратегические решения, касающиеся создания и использования этих имен. Очевидно, что это ценный и вполне сформировавшийся новый вид имущества был создан в глобальном масштабе, в добавление к индивидуальным усилиям, средствами правительства. Но требование правительства, основанное на его вложениях, не слишком убедительно. Вообще говоря, вероятно, что Соединенные Штаты отстаивают свое право на контроль над стратегией, управляющей пространством имен доменов, потому что боятся, что любая другая власть над Сетью может заставить их снова платить за доменные имена «.gov» и «.mil», используемые правительственными организациями. Чтобы облегчить беспокойство по этому поводу, власть Сети должна уступить правительствам. Например, она должна примириться с устойчивой заинтересованностью военных в свободе регулировать и использовать свои «.mil»-адреса[129]. Новая создающая стандарты власть в Сети должна также примириться с заинтересованностью правительства в том, чтобы сохранять свои собственные неоплачиваемые имена доменов и не допускать фальсификации. При данном ответственном ограничении власти Сети и развитии эффективной саморегулирующей схемы правительство может решить, что не нужно тратить свои ограниченные ресурсы, пытаясьотобрать эффективный контроль над неправительственными доменными именами у тех, кто больше всех заботится о содействии росту онлайновой торговли.

Поскольку столь трудно контролировать поток электронов через физические границы, местная власть, добивающаяся предотвращения доступа своих граждан к определенным материалам, должна либо поставить вне закона любой доступ в Сеть, — тем самым отрезая себя от новой глобальной торговли, — либо добиваться навязывания своей воли Сети в целом. Это было бы похоже на феодала средневековых времен, пытавшегося либо предотвратить проход торговцев шелком через собственные границы (к ужасу местных покупателей и купцов), либо претендовавшего на провозглашение своей юрисдикции над всем известным миром. Сложно вообразить, что местные территориальные власти уступят закону Сети, когда от самого свободного потока информации — наиглавнейшей характеристики Сети — исходит ощутимая угроза локальным интересам, если, например, местные власти заинтересованы в том, чтобы граждане не подвергались неблагоприятному воздействию информации, которую местная судебная власть полагает вредной, но которая везде свободно (и законно) доступна. Есть примеры попыток правительства Германии предотвратить доступ своих граждан к запретным материалам или обвинения оператора доски объявлений из Калифорнии в том, что делал оскорбительные для местных «стандартов сообщества» материалы доступными для скачивания в Теннеси.

Местные власти настаивают, что их заинтересованность (в защите своих граждан от вреда) первостепенна и легко перевешивает любую целевую заинтересованность в том, чтобы сделать подобные материалы свободно доступными. Но противопоставляемая заинтересованность — это не просто заинтересованность в том, чтобы люди имели доступ к якобы непристойным материалам, это «мета-интерес» граждан Сети в сохранении глобально свободного потока информации.

Если и есть один центральный принцип, с которым должны быть согласны все локальные власти в Сети, то он состоит в том, что нужно противостоять локальным территориальным требованиям ограничения онлайновых сделок (не имеющих отношения к жизненным или локализованным интересам территориального правительства). Это сетевой эквивалент Первой поправки, принцип, уже признанный в форме международной доктрины прав человека, отстаивающей право на общение[130].

Участники новой онлайновой коммерческой деятельности должны противостоять внешнему регулированию, предназначенному для блокирования этого потока. Этот центральный принцип онлайнового права основывается на анализе «уступчивости», поскольку он делает очевидным, что сохранение свободы потока информации через Сеть так же жизненно важно для интересов Сети, как и защита местных граждан от воздействия нежеланной информации с точки зрения местной территориальной власти[131]. Для того чтобы максимально полно реализовать перспективы Сети, устанавливающие правила онлайновые власти не должны считаться с требованиями территориальных властей об ограничении онлайновой коммуникации, если они не связаны с жизненными или локализованными интересами правительства.

Одной из ключевых характеристик границы является то, что она замедляет взаимный обмен людей, вещей и информации через свой раздел. Возможно, отдельные наборы правовых норм могут развиваться и существовать лишь там, где существуют эффективные границы. Поэтому развитие настоящего «права киберпространства» зависит от разделительной линии между этой новой онлайновой территорией и невиртуальным миром. До сих пор мы опирались на то, что новая онлайновая сфера отрезана, по крайней мере до некоторой степени, от институтов, создающих правила в материальном мире, и поэтому нуждается в создании отдельного права, применимого исключительно к онлайновой сфере.

Но поспешим добавить, что за этой границей киберпространство не однородная или единообразная территория, где информация течет, не встречая препятствий. Хотя бессмысленно говорить о французской или армянской части киберпространства, поскольку физические границы, отделяющие территории Франции или Армении от их соседей, в общем случае нельзя прменять к потоку информации в киберпространстве, Сеть обладает другими видами внутренних границ, очерчивающих множество отдельных внутренних локаций, которые замедляют или блокируют поток информации.

Индивидуальные имена и (виртуальные) адреса, особые пароли, входная плата и визуальные подсказки — программные границы — могут отделять друг от друга дочерние области. Новостная группа Usenet'a alt.religion.Scientology обособлена от alt.misc.legal, и обе они обособленны от чат-комнаты на CompuServe или America Online, которая, в свою очередь, обособлена от сервера рассылок Института права киберпространства или Counsel Connect. Пользователи могут получить доступ к этим форумам только через определенные адреса или телефонные номера, зачастую проходя через ввод пароля и внесение платы. Воистину та легкость, с которой могут быть сооружены внутренние границы, состоящие исключительно из программных протоколов, является одной из самых примечательных и выдающихся характеристик киберпространства; учреждение новой новостной группы Usenet'a или дискуссионной группы сервера рассылок требует не многим более нескольких строк программного кода[132].

Обособление дочерних «территорий» или сфер деятельности в киберпространстве, а также барьеры для обмена информацией через эти внутренние границы предусматривают развитие отдельных наборов правил и расхождение этих наборов правил с течением времени. Процессы, лежащие в основе биологической эволюции, представляют собой удачную аналогию. Видообразование — то есть появление разнообразных, обособленных совокупностей генетической информации из одной исходной группы стечением времени — не может иметь место, когда в исходной популяции происходит свободный обмен информацией (в форме генетического материала) среди ее членов.

Другими словами, единичная, свободно скрещивающаяся популяция организмов не может разделиться на генетически отличные популяции. Меняясь со временем, генетический материал популяции делает это более или менее единообразно (например, популяция вида Homo erectus стала популяцией Homo sapiens) и не может стать источником одновременного возникновения более чем одного обособленного генетического набора. Видообразование как минимум требует некоего барьера для обмена генетическим материалом между подмножествами исходной однородной популяции. Обычно для предотвращения обмена генетическими данными одной подгруппы с другой хватает физического барьера. Как только такая «граница» установлена, внутри «генофонда» — совокупности базовой генетической информации — каждой субпопуляции может произойти отклонение[133]. Со временем это отклонение может стать достаточным для того, чтобы даже в случае исчезновения физического барьера две подгруппы не смогли бы больше обмениваться генетическим материалом, то есть стали отдельными видами.